Телеграмма Берия

Когда Валерия приезжала в Америку, её обычно сопровождал назначенный соответствующими советскими органами (КГБ) так называемый «коллега». Таковы были правила, поскольку холодная война с Россией всё ещё продолжалась. Однако, в начале семидесятых годов Валерии удалось приехать в Америку без такого сопровождения. Она использовала эту возможность для того, чтобы посетить меня в Вудс-Холле. Во время наших встреч я узнал, что у Валерии есть дочь, которая собиралась тогда защищать кандидатскую диссертацию по теме «Магнитные свойства океанических пород». Валерия спросила меня о возможности получения для её дочери позиции постдока для работы в Океанографическом Институте Вудс-Холла. Я подумал, что это замечательная идея, и попытался достать деньги для осуществления этого проекта. Однако в это время в правительственных кругах США всё ещё существовали негативные эмоции по отношению к Советскому Союзу в связи с ещё незаконченной холодной войной, и мне не удалось это сделать.

Совершенно неожиданно в 1975 году советское научно-исследовательское судно «Академик Курчатов» пришвартовалось в 20 милях от Океанографического Института Вудс-Холл, где я тогда работал. Наши сотрудники знали многих российских учёных, находящихся на борту этого судна, и в их честь мы устроили банкет и пригласили весь научный состав экспедиции. Во время обеда привлекательная молодая женщина подошла ко мне и, оказалось, что это была Катя Назарова, дочка Валерии Троицкой. В то время она была аспиранткой в Институте океанологии Академии Наук в Москве.

К концу семидесятых годов Проект глубоководного бурения в океане приобрёл международный статус, и в нём участвовали несколько стран и организаций. Каждая страна имела представителя в Планирующем комитете, который занимался тем, что выбирал места в океане для бурения скважин и разрабатывал программу глубоководного бурения. Россию представлял Никита Богданов, известный советский геолог, директор Института литосферы Академии Наук СССР. Когда в конце 70-х годов Планирующий комитет встречался в Москве, я был председателем, а Никита Богданов представлял принимающую сторону.

К моему удивлению оказалось, что учёным секретарём проекта глубоководного бурения с российской стороны и техническим помощником Никиты Богданова была Катя, дочка Валерии Троицкой.

В 1986 году, после 20 лет работы в Вудс-Холле, я переехал в Вашингтон и начал работать в Годдаровском космическом центре в Гринбелте, штат Мэриленд, где история моих отношений с Валерией и её семьёй продолжилась. Занимаясь изучением океанических магнитных аномалий, необходимо иметь информацию о главном магнитном поле Земли, наиболее достоверно получаемую по спутниковым данным. Таким образом, мой переход от морских исследований к исследованиям в космосе был естественным и лёгким. И снова оказалось, что я связан с Валерией. Но несколько в ином плане.

В 1990 году Киф Коул, австралийский учёный, приехал в Годдард для участия в программе постдоков, и оказалось, что он недавно женился на Валерии и они снимали квартиру недалеко от Годдарда. Я знал Кифа и Валерию в те времена, когда каждый из них последовательно был президентом IAGA, и был хорошо знаком с теми исследованиями, которыми они занимались. Хотя только Киф получил официальную позицию в Годдарде, Валерия практически каждый день приезжала на рейсовом автобусе в Годдард и на общественных началах продолжала заниматься изучением микропульсаций, теперь уже по спутниковым данным.

Жизнь в Космическом центре Годдард и позже

Валерия и Киф пригласили Катю навестить их в то время, когда Киф работал Космическом центре Годдард. Во время её визита они устроили небольшой приём для своих друзей и коллег. Я был, пожалуй, одним из немногих приглашённых, которые уже были знакомы с Катей и её научными интересами.

Катя, которую я встретил уже в третий раз, была привлекательна, очаровательна, интеллигентна, и я подумал, что мне не хотелось бы её потерять. Мы стали часто встречаться и совершили поездку в красивейший национальный парк западной Вирджинии. Оказалось, что Катя хотела бы получить позицию постдока в Ламонт Доэрти Геологической Обсерватории Колумбийского Университета. Поскольку раньше я работал в Ламонте, то подумал, что мог бы использовать своё влияние для того, чтобы помочь Кате. После довольно продолжительной бюрократической волокиты Катя начала работать в Ламонте, в палеомагнитной лаборатории Дениса Кента, продолжая изучать магнитные свойства океанических пород. Она жила недалеко от Колумбийского Университета, и каждый день коллеги привозили её в Ламонт, который находится на другом берегу реки Гудзон в нескольких милях от Нью-Йорка. Позже она поселилась в Ламонте, что было очень удобно для работы. Я сразу понял, что Катя для меня особенный друг, и каждый уикенд я ездил из Годдарда в Ламонт, покидая Гринбелт в пятницу вечером и возвращаясь в воскресенье вечером.