Телепорт

Зашибись! Я в чужом городе без денег, без родных, без будущего. Пульсирующая боль в затылке меркла перед гадким ощущением того, что я это заслужил.

Если бы я вел себя лучше, может, и мама не сбежала бы, и папа не пил бы так сильно…

– Я живу тут, по соседству. Сейчас же наберу девять-один-один!

Не дожидаясь ответа, женщина поспешила прочь. В руке у нее был газовый баллончик, прикрепленный к цепочке для ключей. К домам она не приближалась и внимательно оглядывала подворотни.

Вот это умный человек. Куда умнее меня.

Девять-один-один значит полиция, а я без документов и не хочу, чтобы родителей ставили в известность.

От номера в отеле меня по-прежнему отделяло три квартала. Я сомневался, что смогу стоять, а идти – и подавно. В номере мне будет безопаснее. Вспомнилось мое прибытие в отель, стальная дверь с хорошим замком, рваные обои… У меня оплачено еще три дня.

Я закрыл глаза и прыгнул.

На полу номера оказалось куда теплее, чем на тротуаре, и куда безопаснее. Я подполз к кровати и медленно, осторожно забрался на нее.

Наволочка испачкалась кровью – только мне было все равно. Около полуночи я отправился в уборную, двигаясь осторожно, как папа наутро после пьянки. Запер дверь, пустил воду в ванну и пошел отлить.

Из зеркала на меня смотрел герой фильма ужасов. Волосы на голове пропитались кровью из раны. Вообще-то, они у меня светло-русые, но сейчас напоминали мерзкий черный блин. Кровь засохла и на левом виске, она уже осыпа́лась, обнажая бледную кожу.

Я содрогнулся. Даже если бы мне хватило сил пойти в отель пешком, полиция наверняка останавливала бы меня в каждом квартале.

Я залез в ванну, удивляясь, что вода горячая. Последние два дня она была в лучшем случае тепловатой. Я лег на спину и опустил затылок в воду. Немного жгло, но от теплой воды стало легче. Я аккуратно намылил голову и промыл лицо. Когда сел, вода в ванне стала красновато-бурой. Пену и остатки крови я смыл с волос проточной водой и уже вытирался, когда в дверь постучали.

– Я почти закончил, – сказал я.

– Давай скорее! – громко потребовали из-за двери. – Ты не имеешь права оккупировать уборную на целую ночь!

Я стал вытираться быстрее и решил, что волосы высохнут сами.

Бам! – по двери сильно ударили ладонью.

– Скоре-е-е! Открывай гребаную дверь!

– Уже одеваюсь, – отозвался я.

– А мне насрать! Впусти меня, ты, пидор малолетний, впусти, и я отолью!

Я разозлился:

– Уборные есть на каждом этаже. В любую другую идите!

На миг воцарилась тишина.

– Никуда я не пойду. А если ты, пидор, сию секунду меня не впустишь, я тебя порву.

Заныли челюсти: я, оказывается, скрипел зубами. Ну почему меня не оставят в покое?!

– Так вы будете ждать здесь с полным мочевым пузырем или отольете в другом месте? – спросил я.

– Никуда я не пойду, пока не надеру тебе задницу, говнюк малолетний.

Раздался плеск, под дверью растеклась желтая лужица. Я взял вещи и, не одеваясь, прыгнул в свой номер.

Сердце бешено колотилось, злость до сих пор не прошла: достали меня, в прямом и в переносном смысле! Приоткрыв дверь, я глянул на коридор, ведущий в уборную.

Белый здоровяк в одних джинсах застегивал ширинку. Бам! – он снова ударил по двери и дернул ручку.

– Эй, да угомонись ты! – крикнули из какого-то номера.

– А ты выползи и попробуй меня угомонить! – заорал здоровяк.

Одной рукой он колотил в дверь, другой потянулся за чем-то в задний карман брюк. То, что он вытащил, блеснуло в тусклом свете коридорных ламп. Господи! Страх не отпускал меня, но чем больше я выглядывал в коридор, тем сильнее злился. Положив одежду на кровать, я прыгнул обратно в уборную. В дверь колотили оглушительно – с такой силой, что я невольно отпрянул от нее. В корзине для мусора валялось несколько бумажных салфеток. Я вывалил их на пол, наполнил ведро кровавой мыльной водой из ванны и поставил его над дверью, на рычаг пружинного устройства, который ее закрывал. Пульс до сих пор зашкаливал, дыхание не пришло в норму, но я критически оглядел свою работу и поставил ведро чуть правее.

Держа одну руку на защелке замка, я выключил свет. Потом отпер дверь и перепрыгнул к себе в номер.

Дверь я открыл как раз вовремя: здоровяк дернул дверную ручку, почувствовал, что не заперто, и влетел в уборную. Послышалось глухое «бум!», и в коридор полилась вода. Здоровяк заорал, поскользнулся и рухнул на спину: мне стали видны его голова и плечи. Вот он зажал голову руками, и во мне вспыхнуло нечто вроде солидарности, если не сочувствия. Не знаю, куда делся нож, но в ту минуту здоровяк его не держал.

Одна за другой открывались двери номеров, жильцы опасливо выглядывали в коридор. Я свою дверь плотно закрыл и запер.

Впервые после приезда в этот отель я улыбнулся.

Что же, настала пора взглянуть правде в глаза. Я особенный. Не такой, как мои одноклассники из средней школы Станвилла, если, конечно, у кого-то из них нет большого секрета.

Вариантов было несколько.