Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

А ведь вечер так хорошо начинался…

- Бэйн, не надо так беспокоиться! – воскликнул Анжело, кружась у зеркала в мешке, лишь отдалённо напоминающем полицейскую форму. – Пара стежков – и меня не отличат от настоящего полицейского!

«Это где им стежки должны сделать? На мозге? Чтобы не отличили?»

- По взгляду вижу, что думаешь ты о какой-нибудь гадости, так что «Нет»! Чтобы ты ни подумал, «Нет»! – уверенно заявил журналист.

«Ох, да что ты, нашёлся читатель человеческих душ!» – мысленно фыркнул оператор, который после примерки своего костюма напрочь отказался надевать его вновь. Лишь сняв ненавистные шмотки – а этот процесс оказался долгим и мучительным, – парень, несмотря на мольбы, сопли и слюни Анжело, сжёг его в ведре и был таков. Крики о стоимости костюма, ровно как и обвинения в эгоистичности, ничего не изменили. Мартин оставался непреклонен.

«Экстрасенс хренов!»

- Ага! Опять думаешь! НЕТ! – продолжал торжествовать Анжело.

«Ты самый гениальный и потрясающий журналист на этой планете, других таких нет! Да?»

- Да, – без промедления ответил Анжело и в ответ на недоуменный взгляд оператора расплылся в ехидной улыбке, – меня не проведёшь, хуй на пули не похож! – торжествующе заявил он.

«Да-да, конечно…» – вздохнул Бэйн, помешивая крепкий кофе, который так любил Анжело. Сам оператор этот напиток не пил вовсе, предпочитая ему молоко.

- О, кофеёк! Спасибо! Обожаю тебя! – обрадовался журналист, усаживаясь напротив друга, подтягивая горячую чашку с ароматным кофе к себе поближе и отпивая немного обжигающей жидкости. Бэйн, наблюдая это, поморщился от горечи, которую, должно быть, ощутил Анжело, и тут же отхлебнул молока.

- Так, Бэйн, а теперь, во что бы то ни стало, достань мне нитки и иголку! – потребовал журналист.

«А?»

- Я же сказал, что мне надо подшить форму, – напомнил блондин.

«Сам?»

- Ой, ладно, это же раз плюнуть! – только отмахнулся Анжело.

«Ах, ну, если так…» – мысленно протянул Мартин, готовясь ржать. Через минуту он принёс журналисту небольшую пыльную коробочку со старыми мотками разноцветных ниток и одной-единственной ржавой иголкой. Следующие полчаса Бэйн, изображая непробиваемую невозмутимость, не без удовольствия наблюдал за тем, как журналист, от усилия высунув язык, пытается продеть нитку в малюсенькое ушко иголки. Он всё пытался и пытался. И пытался. И пытался. И пытался. Пока не взбесился. Не разрыдался. Наигранно не упал на стул неподалеку от Бэйна и не состроил ему умоляющую мордочку.

«Это же раз плюнуть! Даже для тебя – яркого представителя древней расы жопоруких!» – подразумевала улыбка Бэйна, из-за чего Анжело, обидевшись, схватил коробочку и запульнул её в самый дальний угол комнаты. Иголка исчезла в неизвестном направлении, дабы в ближайшем будущем впиться Мартину в ногу или в куда более мягкое место. Зато мотки ниток разлетелись по всей квартире. Ни Анжело, ни Бэйн тогда и предположить не могли, к чему все это приведёт.

Мурзик, что до того мирно спал на диване, встрепенулся, навострил уши и проследил за парой мотков, пролетевших мимо. Коту эти странные тонкие разноцветные ниточки отчего-то показались безумно интересными, если не вкусными. Поэтому он начал на них полномасштабную охоту. Мартин и моргнуть не успел, как стеллаж с книгами рухнул на старенький журнальный столик, большая пузатая ваза, когда-то подаренная дальними родственниками, последовала вслед за ним, разбившись на десятки осколков. А дальше – посуда, изодранные стены, оказавшаяся хрупкой мебель. И нитки, нитки, нитки. Сначала Бэйн даже пытался поймать кота, чтобы от души наподдать ему, забыв о том, во что тот может превратиться. Но вскоре ни к чему не приводящая беготня брюнету наскучила.

«Ладно, я здесь знаю человека, который сможет нам помочь», – смиренно вздохнул Бэйн, хватая Анжело за шкирку и утаскивая его за порог. Все ещё влажной из-за недавнего потопа, а теперь еще и разгромленной котом квартире уже ничего не угрожало.

«Осталось ее поджечь, чтобы наверняка…» – мысленно ворчал парень, протаскивая Анжело на три пролета вверх и буквально вталкивая журналиста в коридор, ничем не отличающийся от того, что вел к квартире Мартина. Только если дверь оператора была восьмой справа, то эта оказалась третьей слева. Тихий стук костяшками по куску фанеры результата не возымел, так что уже через пару минут и без того раздраженный оператор не стучал, но молотил по двери, не стесняясь иногда пользоваться не только рукой, но и ногой.

- … иду я… иду… – послышалось тихое, но Мартин продолжал воистину жестокое и беспощадное избиение двери вплоть до той секунды, пока она не сдалась и не распахнулась. На пороге появился невысокий сонный парень с длинными русыми волосами, собранными в низкий хвост. Но далеко не он, а наряд незнакомца привлек внимание Анжело: черные семейные трусы, усыпанные розовыми и красными сердечками, полосатые носки, на голове покоилась вязаная беретка, шею же закрывал толстый вязаный длиннющий шарф, из одного конца которого торчали спицы и пряжа.