Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

- Правду… – спокойно выговорил узник, опираясь локтями о стол, что разделял парня и его гостью. На руках брякнули магнитные наручники. – Правда проста и видна невооруженным глазом, – снисходительно вздохнул он. – Тебе нужна правда? Вся правда? – на всякий случай переспросил Стэм, выглядя удивительно спокойным, почти умиротворённым. В отличие от своей собеседницы, он изменился, и очень. На молодом лице появились преждевременные морщинки, кожа посерела, глаза поблекли, а губы пребывали в таком кошмарном состоянии, что смотреть на них женщине было страшно, и каждый раз, натыкаясь на них взглядом, она поспешно отводила глаза. А виновником подобного состояния столь милого юноши являлся не кто иной, как она сама.

- Стэм, прекрати меня мучить! – прошипела женщина, стараясь выглядеть непроницаемой и надменной, той, кому следовало не перечить, а безоговорочно подчиняться. Она не знала, что узник больше не признавал авторитетов; более того, желающих ими быть он презирал, а на их уловки, конечно же, не вёлся.

- Мучить? – искренне удивился парень, щурясь и будто всматриваясь в сидящую напротив собеседницу. – Мучить?! – переспросил он и, внезапно вскочив со своего места, вмиг перегнулся через стол, схватил женщину за ворот блузы и, несмотря на её жалкие попытки сопротивления, притянул к себе настолько близко, что гостья почувствовала несвежее дыхание на своих губах. – Как Ты смеешь говорить мне о муках?! Что ты вообще о них знаешь?! Глупая курица! – успел выкрикнуть он ей в лицо, прежде чем подоспела охрана. Двое мужчин схватили Стэма за руки и силой заставили сесть на место.

- Нам увести его? – поинтересовался один из охранников.

- Нет, будьте добры, покиньте помещение.

- Но…

- Покиньте, – потребовала женщина, стараясь унять дрожь во всем теле. Охранники переглянулись. Оставлять её наедине с этим психом казалось им не самой лучшей идеей, но перечить старшему по званию они не рискнули. Лишь двери за охранниками закрылись, как женщина не выдержала и всё-таки разревелась. Сначала она усиленно подавляла всхлипы, но вскоре уже не стеснялась откровенно выть на всю комнату. Узник молчал. Он сидел на стуле, чуть сгорбившись и наблюдая за гостьей сквозь длинную чёлку, не мигая и не выказывая ни единой эмоции.

Он наслаждался. Её всхлипами и душевными метаниями, её болью, сожалениями, слезами совести и раскаянья.

Он не понимал. Как раньше мог любить эту обезображенную собственными грехами женщину.

Он не верил. В то, что когда-то не знал об этой её личине.

Он улыбался. Потому что это единственное, что ему хотелось делать в данной ситуации.

- Прошу тебя… – пролепетала гостья, утирая влажные глаза тыльной стороной ладони и походя в этот момент на слабую маленькую девочку, стоящую перед педофилом и молящую о том, чтобы её отпустили. Но, как известно, ещё ни один педофил не повелся на детские слёзы. Стэм, тем более.

- Правда… – произнес он одними губами, – правда-правда-правда… – протянул парень, разваливаясь на стуле, как в кресле. – Правда? – ухмыльнулся он, издеваясь, – правда… Вся правда заключается в том, что я влюбился в своего босса, – заговорил он, растягивая слова, – в том, что я даже сделал ей предложение. Представляете себе! Какой же я дурак! Наивный дурак! Действительно верил, что она меня любит!

- Любит… – выдохнула было гостья, но узник встрепенулся и жестом попросил её помолчать.

- Я хотел провести с ней остаток своей жизни. Жизни, которой она же меня и лишила! Без суда и следствия… Хотя... что это я! – парень наигранно всплеснул руками. – Простите ли Вы мне мою дырявую память? Суд был! Только какой-то странный. Ведь мне не предоставили не только адвоката, но даже слова. Меня лишили права защищать самого себя, и это в наше-то время, в наш цивилизованный век! Безумие… – выдохнул узник, – а я стоял в наручниках перед всеми этими людьми, терпел осуждающие взгляды, которых не заслужил, и чувствовал себя быком на скотобойне. Хотя в средние века, когда судили животных, представьте себе, даже им предоставлялись адвокаты. Но не в этом суть нашего разговора! – выпалил парень всё это на одном дыхании, а затем замолк. Следующие десять минут он с интересом разглядывал свои ногти, тогда как собеседница терпеливо ждала продолжения.