Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

- Да ладно тебе, – беспечно пожал Анжело плечами. – У меня высокий болевой порог. И я люблю погорячее, – заносчиво заявил он, в доказательство показательно отхлебывая кофе и в следующее мгновение выплевывая кипяток прямо в лицо оторопевшему оператору.

- Слишком горячо! – завопил блондин не хуже Бэйна, начиная размахивать руками перед ртом и, таким образом, пытаясь охладить обожжённую поверхность. Мартин же с немым воплем вскочил на ноги и начал бегать от дерева к дереву, кажется, мысленно крича что-то вроде: “Моё лицо! Моё чертово лицо! Проклятый Кьярэ, ты поплатишься за это!”

“Прошу заметить, дорогие интел-телезрители, что сорок четвертая попытка извлечь из Марти хоть какие-то звуки не увенчалась успехом. Мы зря потратили глоток отличного кипятка!”

“Ты сдурел?!” – эту череду жестикуляций Анжело разобрал без особых проблем и долгих размышлений.

- Я нечаянно, – пробормотал он, даже не пытаясь изобразить раскаянье.

“Хрен тебе, а не нечаянно!” – нечто подобное, кажется, имел в виду оператор, показывая Анжело средний палец.

“Прошу заметить вас, интел-телезрители, что у Марти шикарные руки! Длинные пальцы. Узкая ладонь. И вены на тыльной стороне потрясающие! Да, его руки – мой маленький фетиш!”

- Одна штука? – решил Анжело поиздеваться и расшифровать вполне себе общепризнанный жест недовольства по-своему. – А чего именно?

Бэйн закатил глаза, на мгновение уставился в небо, будто бы собираясь с мыслями, а затем с недовольным видом вернулся на свое место на бордюре. На лице у него красовались красные пятна от кипяточных брызг. Выглядел оператор крайне раздраженным. Анжело не выносил плохого настроения Бэйна, особенно если оно таковым становилось по его вине.

- Ну, Марти, – захныкал блондин, вешаясь оператору на шею и пытаясь заглянуть ему в глаза. – Дорогой мой друг! Ты не можешь на меня обижаться!

Бэйн хмуро перевел взгляд на Анжело, подтверждая его слова. Действительно, злиться на блондина парень не умел. И журналист бессовестно этим пользовался.

- В следующий раз я постараюсь отвернуться, – продолжал вещать журналист.

“В следующий раз?” – прочиталось в испуганном взгляде Бэйна.

- Ну, всякое бывает, – неопределенно вздохнул журналист, уже разрабатывая у себя в голове сорок пятый способ заставить Бэйна говорить.

“Интрига, дамы и господа. Настоящая интрига вьется вокруг Марти и его немоты! Я уверен, за этим скрывается нечто большее! Некая История! Ею обладает каждый. И скоро я узнаю твою, Таинственный Мартин Бэйн”.

Мерзопакостный мокрый снег и не думает заканчиваться. Сыпет с раннего утра то в одной части города, то в другой, мокрыми шмотками падая на пестрящий лужами асфальт, блестящие от влаги светофоры и фонари и прочерчивая на стеклах машин мокрые дорожки. Понаблюдав за ними, поневоле хочешь плотнее закутаться в теплый плед, заварить горячий чай и включить какое-нибудь комедийное кино. Хорошо, если все это оказывается под рукой. Плохо – если нет.

Ты сидишь за рулем старой машины и кутаешься в не менее старый плащ. Ботинки успели промокнуть насквозь еще утром, но не думают высыхать и теперь. Мерзопакостный снег, будь он неладен, будто бы преследует тебя. Только ты выезжаешь из эпицентра непогоды, только успокаиваешься, располагаешься поудобнее, уверенный, что теперь-то точно сделаешь свое дело на пять с плюсом, как по лобовому стеклу начинают бежать эти чертовы мокрые дорожки этого чертового мокрого снега.

Ты раздражен. Настолько, что хочется разбить стекло, чтобы больше не видеть бесящего талого снега.

Нет, не верно.

Разбить ты желаешь не стекло.

И раздражитель твой вовсе не снег.

Этот мальчишка. Чертов уродец с дурацкими фиолетовыми волосами и в черной кепке. В чертовой клетчатой рубашонке. В чертовых кедах. С чертовой камерой. Вьётся вокруг твоего Ангела, будто стервятник над трупом. Чертов стервятник.

Ты вытаскиваешь очередную сигарету, опускаешь стекло и закуриваешь, все еще искоса поглядывая на парочку, расположившуюся прямо на бордюре. Несмотря на непогоду, они не выглядят раздосадованными снегом или разозленными пронизывающим ветром. Чертовы уроженцы Майбурга, будто бы впитавшие с материнским молоком терпимость к переменчивой погоде города. Ты таким похвастаться не можешь. Ты не отсюда. Лишь один из носителей синдрома Майбы, обреченный переехать в Майбург по состоянию здоровья, но так и не привыкший к нему. Тебе было всего шестнадцать, когда родители решили привести тебя сюда в гости к друзьям. Тогда они еще не подозревали, что по сути сломают тебе этим всю жизнь. По возвращении домой тебе становится настолько плохо, что ты не можешь подняться с постели. Чертовы врачи. Чертов диагноз. Чертов синдром Майбы, обрекший тебя переехать в этот паршивый город, чтобы терпеть эту чертову погоду.

Чертов уродец.

Чертов челкастый уродец.

И что ему только понадобилась от твоего Ангела? От Ангела в этом чертовом мире?

- Чертов, – цедишь сквозь зубы, делая глубокую затяжку и на мгновение закрывая глаза.