Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

- И чего ты пытаешься добиться, убегая из ГОР? – вздохнул Дэй с наигранным равнодушием. – Полагаешь, что сможешь найти ребенка самостоятельно? И устроить своего рода вендетту? С каких это пор ты стал непревзойденным ищейкой? С каких пор решил, что можешь взять на себя роль палача?

- Я не ищейка. И не палач. Но знаком с одним всезнайкой, поразительно сочетающим в себе и то, и другое.

- Считаешь, что Он прибежит по первому твоему зову? – теперь пришло время Дэя хмурить брови. Еще он не просил помощи у того, на кого открыл охоту.

- Придет, – на губах Найта появилась злая усталая ухмылка. – Король я, в конце концов, или не король.

Маслоу с полминуты внимательно вглядывался в экран телефона Эгона в мигающую точку, обозначавшую маячок, прежде чем, наконец, выдал глубокомысленное “Блять!”. Вы не подумайте, обычно Серж изъяснялся куда интеллигентнее и старательно избегал эмоциональных фраз, которые в воспитанном обществе популярностью не пользовались. Но прямо сейчас все его мысли и идеи сконцентрировались в одном небольшом, но поразительно емком слове.

- Что думаете, босс? – нетерпеливо постучал Стэм указательным пальцем по столу Маслоу.

- То, что думаю, я уже огласил, – спокойно проговорил Серж с задумчивым видом, то приближая на карте место, откуда шел сигнал с маячка, то вновь делая карту менее детальной, но охватывающей бОльшую территорию. Красная точка сверкала в самом центре Майбурга, пульсируя, будто свежая рана на когда-то идеальном лике города.

- А кроме этого еще идеи есть?

- Только предположения, – Маслоу по-прежнему гипнотизировал красную мигающую точку. Хотя, возможно, наоборот – это она гипнотизировала его, опустошая разум.

- Маячок прямиком в здании корпорации. А она защищена государством и обладает неприкосновенностью, – проговорил Миса, так же наблюдая за красной точкой. – А это означает, что ход туда ГОРу закрыт. Конечно, мы можем предъявить кучу косвенных улик, которые обязательно оспорят их адвокаты... А если и не оспорят, нас завалят таким количеством документов, которые потребуется оформить для осмотра здания, что мы состаримся раньше, чем произведём обыск. Знаем уже, проходили.

Миса не лукавил. Действительно, любые государственные объекты и их “друзья” обладали хорошей законодательной защитой, против которой не рискнул бы пойти и видавший виды адвокат, что уж говорить о нерадивых ГОРовцах, которые из законов предпочитали почитывать в туалете статьи об убийстве, в крайнем случае – изнасиловании, но никак не безобидном обыске.

- А так ли нам нужны все эти бумажки? – Стэм в нетерпении переминался с ноги на ногу. Он готов был сорваться с места в любую секунду, но сперва было необходимо получить разрешение Маслоу, ведь если что-то пойдет не так, ответственность за все происходящее ляжет именно на его плечи. Не хотелось подводить старика. Уж кого-кого, но точно не его.

- Нужны, – кивнул Серж подозрительно спокойно. – Но когда это вас останавливало? – понизив голос, произнес он, тем самым давая Стэму и остальным ГОРовцам зеленый свет на дальнейшие действия.

“В наших руках жизнь ребёнка, – подумал Серж, нервно теребя в руках ручку. – Мы не имеем права останавливаться из-за бессмысленной бюрократии”.

- Всё, что бы вы ни сделали, я одобряю, – выдохнул он.

- Босс, – в голосе Тараби прочиталось безграничное уважение к начальнику. – Вы ведь понимаете, что если что-то пойдет не так, отвечать за это придется вам. И тут уже речь не просто об увольнении. За такое ведь могут и…

- Стэм, сынок, ты глухой? Я сказал – одобряю. Времени и так почти не осталось. Так не тратьте его на сентиментальную чушь. Сейчас нам не до последствий. Мы не в детской сказке. Я прекрасно понимаю, насколько рискую. Но риск того стоит. Так что немедленно начинайте что-то делать. Сию же, мать вашу, секунду.

Майбург не видел солнца уже несколько дней. Холодное светило скрывали густые комковатые облака, днем походившие на сгустки пепла. В темное же время суток они превращались в вязкую смолу, пестрящую рекламными проекциями. Женщины и мужчины с неестественными улыбками на губах рекламировали всё, от зубной пасты до презервативов, уверяя в том, что их товар не только лучший из лучших, но еще и наиболее необходимый. Картинки бугрились вслед за облаками, из-за чего рекламные модели искажались, превращаясь в жутких созданий с неестественными чертами лица и ужасающими оскалами. Некоторые рекламные голограммы и вовсе периодически наслаивались друг на друга, превращаясь в страшный сон шизофреника и настоящую угрозу для эпилептиков.

Несмотря на то, что небо сверкало голографическими стендами, улицы все равно утопали в вечернем полумраке. Более того, в контрасте с безумством цветов, сплетавшихся в небесах, улочки казались еще более темными и угрожающими.