Телестерион [Сборник сюит]

Слетаются стаи ворон, садятся на деревья и разом взлетают, словно вспугнутые выстрелами. Входит Ольга Федоровна.

О л ь г а Ф е д о р о в н а. Уложить бы детей внизу, в гостиной, да они протестуют. Им весело, хотя понимают, происходит нечто ужасное.

С е р о в. Внизу, конечно, безопаснее, чем в мезонине. Но в центре города тихо. Это в первые дни палили из пушек куда попало. Повезло Косте. Сначала он перепугался, а затем возгордился.

О л ь г а Ф е д о р о в н а. Ничего смешного. Снаряд снес стену его квартиры; слава Богу, Коровина не было дома.

С е р о в. Ты слышишь? Войска сосредоточились на Пресне. Гвардейский Семеновский полк из Петербурга наводит порядок. Поди к детям.

О л ь г а Ф е д о р о в н а. Прошу тебя, не уходи.

С е р о в. Куда? Все новости можно было узнать в квартире Андреевой и Горького. Как стихли бои в центре, к ним нагрянули с обыском, а их и след простыл.

О л ь г а Ф е д о р о в н а. Куда? Тебе непременно надо быть всюду.

С е р о в. А как и усидеть? На людях и смерть красна, недаром говорится.

О л ь г а Ф е д о р о в н а. Не думай о смерти. Ты полон сил; ты не оставишь нас.

С е р о в. Да, да, но как-то жить-то жутко на свете. Прости, я расстроил тебя.

О л ь г а Ф е д о р о в н а. Ничего, по характеру я все-таки оптимистка, должно быть, я меньше всего боюсь, пока вы у меня есть — ты и дети. (Поцеловав мужа, уходит.)

               С е р о в
   (наблюдая за стаей ворон

)У Николая странная забава —
Стрелять в ворон, прогуливаясь в парке,
На всем скаку,  с велосипеда даже…
Какая лихость и сноровка, Боже!
Не мог бы я поверить, если б царь
Не сам обмолвился, смутив меня.
     (Собираясь выйти.)
Нет тишины вечерней над Москвой:
Пожаров пламя полыхает в небе
И вопиют в безмерности страданий
Сгорающие заживо в огне, —
Такое не увидишь и во сне.
         (Уходит.)

Хор учеников и публика из прохожих и проезжающих мимо, и там Серов; в ночном небе в районе Пресни вспыхивают выстрелы и полыхают пожары.

         Х о р  у ч е н и к о в
Взлелеянная в грезах с юных лет,
Как пел о том пленительно поэт,
Взошла богиня светлая, Свобода,
В сияньи дивного восхода,
И солнца чистый луч
Блистает, светел и могуч.
На небе синем лики декабристов
И сонм бесстрашных, — чист и истов
Порыв к свободе, но любовь
Взыскует мщенья, льется кровь
Сестер невинных, братьев —
За чье же это счастье?
Все ради царственной четы?
С отечеством у бедственной черты.

О время жуткое: несчастная война

Россию всколыхнула, как весна,
И, точно в ледоход, в одно мгновенье
Вся наша жизнь пришла в движенье…

О время жгучее, как пламя,

Полощет на ветру ликующее знамя,
Влекущее, как счастье и любовь,
Бегущее, как в юных жилах кровь,
Цвет жизни и отрада,
И павших высшая награда.

9

Санкт-Петербург. Летний сад. Дягилев, Серов, Бакст и два господина — одни прохаживаются по аллее, другие сидят на скамейке.

С е р о в (сидя, покуривая сигару). Ну, вот Думы нет — все по-старому, по-хорошему.

1-й г о с п о д и н. Как ни странно, Сомов все предугадал.

С е р о в. А позвольте спросить, какому же, собственно, манифесту отдать преферанс и какого придерживаться? Ни одного закона без Думы — все же реформы без Думы — очень просто.

1-й г о с п о д и н. Сомов говорил еще в прошлом году. Наша знаменитая конституция наглый и дерзкий обман, это ясно: в ней, кажется, нет даже крупицы зерна, из которого могло бы вырасти освобождение. Надо надеяться, что правители наши сами заблудятся в устроенных ими дебрях и сломят себе шеи. Вот и начались шараханья.

С е р о в. Нет, должно быть, есть лишь два пути — либо назад в реакцию, впрочем, виноват, это и есть единственный путь для революции.

1-й г о с п о д и н. Реакция — это и есть путь для революции? Резонно, по Гегелю.

С е р о в. Куда бы деться от этого кошмара.

Б а к с т. Куда? В Грецию, Антон! Пока мы собирались в Элладу, Сережа успел побывать на Олимпийских играх в Афинах.

С е р о в. За ним нам не угнаться. Он же бегун, метатель копья, атлет из атлетов…