Телевидение. Взгляд изнутри. 1957–1996 годы

Среди нараставшего потока телеспектаклей совершенно незаметным поначалу был спектакль «Шутка» по рассказу какого-то голландского писателя. Актерскую сдачу мы с Виктором Семеновичем Турбиным приняли почти без замечаний. В главной роли был знаменитый тогда артист Бортников.

И вот вечером я включил телевизор и стал смотреть. Титры, как тогда стало модным, шли не сразу, а чуть позже. А в начале вдруг в кадре появляется крупным планом молодой человек в белой рубашке с открытым воротом и с возмущением говорит в лицо телезрителям: «В нашем обществе нельзя шутить? У нас за шутку сажают?» Дальше выясняется, что он просто пошутил с девушкой, а его приняли за бандита и упекли в тюрьму. Полицейские же, отстаивая честь мундира, не слушали никаких доводов и довели дело до суда. Суд его и осудил. Принимая сценарий и актерскую сдачу, мы рассматривали спектакль как разоблачение буржуазного правосудия, но оказалось все наоборот.

Надо сказать, что после упомянутых слов актера у меня сердце екнуло, и оказалось — не зря.

Не успел кончиться спектакль, как мне позвонил Николай Пантелеймонович и стал спрашивать: кто автор, кто режиссер, почему появился такой спектакль? На мой вопрос — в чем дело? — он ответил: заинтересовались в ЦК.

Утром, что называется ни свет, ни заря я и Инна Ивановна Веткина были в кабинете главного редактора и ждали его возвращения. Все время гадали — за что?

Но такого, что было на самом деле, предположить не смогли. Оказывается, что после первых же слов Бортникова по поводу шутки заведующему сектором радио и телевидения ЦК позвонил генеральный прокурор СССР Руденко. Он был в ярости — «Что себе позволяет телевидение? Откуда такие нападки на генеральную прокуратуру?»

Николай Пантелеймонович рассказал нам, что он даже сразу не мог ничего сказать: «Я сижу, слушаю и вижу, что представители генпрокурора, что называется «шьют дело», причем очень умело. Дело идет к разгромному постановлению ЦК. Тогда я не выдержал, встал, стукнул кулаком по столу и закричал: «Это какие же надо иметь вывороченные мозги, чтобы так воспринимать очевидное!?».

А дальше вопрос можно было решать только двумя путями: или это идеологическая диверсия (тогда все по полной программе), или вообще ничего не случилось.

На наше счастье решили принять второй вариант. Но зарубка, конечно, осталась.

Вскоре, в декабре 1967 г., мне пришлось стать руководителем всей литературно-драматической редакции.

Н.П. Карцова назначили главой дирекции программ Центрального телевидения. Это было повышение. В планах Г.А. Иванова, как мы слышали, было отделение телевидения от Госкомитета.

Тогда программная дирекция превращалась в орган, руководивший всем телевидением.

Когда Карцов сказал мне о своем предложении, я бурно запротестовал, (опять — я не справлюсь.) На что он резонно возразил: «Ты что, хочешь, чтобы тебе прислали какого-нибудь дурного начальника?» Кто же захочет такого.

И я согласился.

Но вернемся к нашим передачам. Кроме уже упомянутого «Кабачка 13 стульев», бешеным успехом пользовался сериал «Следствие ведут знатоки» (Знаменский — Мартынюк, Томин — Каневский, Кибрит — Леждей), режиссер Вячеслав Бровкин. Этот многосерийный спектакль много раз повторялся, и сейчас еще хорошо смотрится. Хотя в нем нет стрельбы, погони, драк. Но есть умная милицейская работа по поимке преступников. Причем милиционеры не пьют в кадре каждую минуту, не ругают начальство и не хватают за грудки подозреваемых.

В 1971 г. появился первый многосерийный телеспектакль Михаила Анчарова «День за днем». Готовился он весь предыдущий год и стоил много крови. Как всегда, первым — труднее всего.

В его основу легли 9 оригинальных пьес Анчарова, которые были написаны специально для телевидения.

Художественный руководитель телеспектакля — народный артист СССР Станицын, режиссер-постановщик — Шиловский, редактор и вдохновитель всей этой серии — Борис Сергеевич Ткаченко. Борис был не только профессионалом телевидения, но и своим в писательской среде. Он успешно закончил Литературный институт им. Горького. С Анчаровым он просто подружился. И это часто выручало. Писатель очень остро реагировал на любые критические замечания: на летучках, в разговорах, особенно — в прессе. Он сразу «бросал перо», говорил: «все, больше ничего не пишу». Борису всегда стоило больших трудов его успокоить. Приходилось не только уговаривать, но порой и распить бутылку водки. В результате Анчаров продолжал работать, причем делал это быстро и качественно.

Примерно в 1969 г. Георгий Александрович Иванов поставил нам задачу: «Каждый день должен идти свой телеспектакль». Мы попытались выполнить ее и на этом, как выяснилось позже, сломали себе шею.