Tell me "I know" (СИ)

Ступени, площадки… Умо Хазрат отворачивается от Купелей. Ты с интересом выслушиваешь то, что прошлой ночью я рассказывал Джасу.

Чаша Сына Лукасана мерцает голубоватой чернотой, скрывая в хаотичном мерцании бликов расплывчатый силуэт. Глаз ловит незнакомый красноватый отблеск в монохроме брони.

– Джас?

Медленно поворачивается, позволяя увидеть… неуверенность и в какой-то мере испуг на открытом, смуглом, как у коренного тевинтерца или антиванца, лице.

Два шага. Рука сама тянется погладить высокие, острые скулы, касается неровного изгиба переносицы, скользит по щеке и ассиметричным, чуть припухшим губам. Нет, он не красив, это бесспорно… но какая-то звериная, дикая притягательность этих неправильных черт только добавляет ему очарования… как и взгляд.

Слишком крупные для человека, по-эльфийски раскосые глаза с неестественно большими радужками цвета живого лириума, исчерченными брызгами лазурных искр и трещинками Тени – так же, как изламывается твоя кожа, когда он забирает контроль над вашим общим телом…

Красные, нет, темно-багровые, на грани черноты волосы, словно впитавшие всю пролитую им кровь и пламя пожаров, неровные короткие пряди, и кажется, что их в спешке откромсали кинжалом.

И детская беззащитность во взгляде…

– Думат Всесильный, как же ты прекрасен, Онери…

Ловит мою ладонь, прижимаясь губами.

– Я не понимаю тебя, Делор. – И не надо… – мой шепот тише ветра. Смазанно касаюсь его виска губами, отстраняясь.

Ты с интересом разглядываешь того, с кем вот уже несколько лет делишь плоть. Справедливость немного нервно переступает с ноги на ногу. Волчонок делает вид, что его совершенно не интересует то, что он видит… Только я – не слепой.

Я слышу почти беззвучный перезвон лириума, одевающего его плоть, словно самый лучший доспех, и перезвон этот выдает его заинтересованность и …азарт, быть может? Впрочем, тут, в Тени, это действительно лучший доспех из возможных – скрывает не только теневое тело, но и мысли и чувства – для тех, кто не слышит его пения....

– Ты не закончил рассказывать, Хоук. И остановился на магистре Адонисе.

Тебе не понять, моя Надежда, что для меня значат Двенадцать. И, вероятно, никому из вас… Дело даже не в том, что я воспитан и взращен как Тень, не в том, что я Воплощающий – нет… Это скорее личное. Часть меня самого.

Какое-то почти детское желание – быть достойным Их. И Их Теней.

Элита Империи, ее гордость… и ее самая большая ошибка и боль. Постоянное напоминание, что и лучшие могут ошибаться – только вот, чем выше взлетел, тем больнее падать…и тем больше обывателей можешь утянуть за собой на самое дно, в глубочайшую пропасть из безумия и тьмы. Кому много дано – с того и спрос выше…

Ты кладешь руку мне на спину, и я невольно вздрагиваю.

– Что-то не так? – Нет…я в порядке… – стиснув зубы, загоняю как можно глубже собственные сомнения и топчу ростки страха. Я не имею права поддаваться. Я не имею права ломаться.

Я не имею права рисковать ВАМИ.

Тряхнув головой, иду дальше и выше, ощущая, как по коже скользят ваши взгляды. Больше всего хочется сейчас ощутить не их, а теплые ладони, согревающие и дарующие успокоение мятущейся душе, бьющейся в ловушке долга и жестокой судьбы, словно ястреб в ловчих путах…

Из-за спины доносится голос Надежды:

– А что с Тенью Адониса?

Не оборачиваясь, пожимаю плечами:

– Терат. Еще один Арлатанский Высокий эльф. Сломленный. Растоптанный. Когда-то был правителем Вольного Града…а оказался в силках Воплощения.

Серебряная чаша с сапфировой инкрустацией вскипает ярким ультрамариновым пламенем, словно над ней сияет, запертое в рамки сполохов, ночное море Сегерона.

– Магистр Мидас, сын Уртемиеля. Лучший певец, какого носила земля… Его реквиемы и марши, баллады и канцоны уже более десяти дюжин веков являются классикой музыки Империи. Про него долго и упорно ходили слухи, что он – полудемон, сын демонессы Желания и Магистра…или еще как-то… Потому что простой смертный не может собственным пением завораживать диких зверей, не может успокаивать призванных на кровь тварей…

Я позволяю стечь капле силы в рунный узор, отчего тот наливается болезненно-белым светом.

– Ооле. Тень-коссит. Один из немногих косситов, которые пережили Преобразование. Силен, могуч…живуч. Маг, что немаловажно… – Рабы-косситы? – Волчонка перекашивает, – Сейчас этого нет, хвала… Создателю.

Красноречивая пауза…. Богам, ты хотел сказать? И ты не прав, Умо Хазрат…

Как же ты не прав…

– Они есть…Просто тебе, вероятно, не доводилось с ними встречаться. Их мало, очень мало, ведь для кунари легче умереть, чем покориться тевинтерцу… Те немногие, кто живет в Империи – там же и были рождены, они никогда не знали Куна, не пересекались со своими соплеменниками из…хм-м… свободных.

Я задумчиво разглядываю тень под своими ногами, поднимаясь еще выше – тут уже можно уловить отголоски того ветра, что непонятно откуда взялся в Тени и теперь задувает в те строения, которые сама Отраженная Реальность не смогла изменить…