Tell me "I know" (СИ)

Коридоры странно пусты – ни намека на отголоски Порождений. Это и к лучшему, так, по крайней мере, нас ничто не отвлекает от продвижения вперед. Натанияль и Алистер согласились на наш безумный забег без единого сомнения. Даже Лен почти не сомневался в нашей затее – и это вселяет надежду.

По стенам мечутся рваные тени – и мне даже не удается различить, где чья. Лет впереди – указывая путь, но, что заставляет нервничать, он не способен взять темп выше уже заданного. Чехарда света и темноты – словно мерцание Королевского Опала в зените, неровное, резкое, рваное, чем-то напоминающее наше сбивчивое дыхание.

Вскоре по сторонам начинают появляться обломки камней, осколки красного мрамора и гранита, куски темного шпата, кое-где валяются целые обломки плит, сорвавшиеся с высоты сводов. Натанияль нервно окликает Эльфика Второго, но тот словно не слышит предостерегающего вскрика соратника, ныряя в боковой проход, где в чадном свете факелов из-под ног начинает клубиться туманом та самая каменная пыль, мгновенно высушивая носоглотку, отчего хочется безостановочно кашлять.

Первую попавшуюся ловушку обезвреживает Нат – в отличие от Зева и Варрика он видит в этой треклятой темноте. Я вижу тоже и тоже умею разбираться с такими подлянками, но…к чему отбирать хлеб у признанных Ловкачей?

Чуть выступающая над уровнем пола плита – спускной механизм для двух широких лезвий, рассекающих не такой уж широкий проход на уровне пояса… Чуть дальше – пара молотов, между которыми обычно оказывается незадачливый искатель приключений… Или банальная яма с кольями… Неприятная смерть, если подумать. Впрочем, ничуть не лучше и магические сети, что опутывают попавших в зону действия ловушки путников, сминая плоть, дробя кости в пыль, перетирая мясо внутри себя, превращая кровавую кашу в подпитку для самой ловушки… любимое развлечение Магистров. И самая надежная защита владений – если силы мага хватает на поддержание контура по периметру охраняемой территории.

Каков народ – таковы и способы убийства. И есть ли надобность спасать тех, кто сам стремится к уничтожению?

Летис, дождавшись, пока Зевран обезвредит очередную Железную деву молотовидного типа, оглядывает наш отряд, что-то прикидывая, после чего отрывисто бросает.

– Рассыпаемся. Нужно обыскать все ответвления. Они должны быть где-то тут, – голос Эльфика Второго хриплый и какой-то надтреснутый. Его можно понять – он знает, что где-то тут, под завалом камней и в путах ловушек – его бойцы, пусть он и отрекся от звания Командора. Его Стражи. Его братья.

Быстро посовещавшись, делимся так, чтобы в каждой команде был кто-то, способный распознавать и обезвреживать ловушки. Нас троих никто и не думал делить – так мы и отправляемся по крайнему левому проходу – я, ты и Волчонок. Приходится двигаться медленно, потому что я проверяю и перепроверяю каждую плиту – не хватает только нарваться на…что-нибудь. В богатстве фантазии гномов и Стражей я ни капли не сомневаюсь.

Ты напряжен и сосредоточен не меньше меня, но твой взгляд направлен не на пол и стены – внутрь тебя самого. Я знаю, что ты сейчас пытаешься дозваться нашей Надежды, хотя и понимаешь, что это бессмысленное занятие.

Камни, камни, камни… иногда мне кажется, что во всем мире не осталось ничего, кроме темноты, пыли и камней.

Первое тело нам попадается спустя полчаса – изуродованное десятком дротиков, пробивших его насквозь, оно абсолютно неузнаваемо. Ты хмуришься:

– Я не ощущал его смерти… Вероятно, один из присланных из других стран. Не знаю.

Коротко киваю. Да, это вполне вероятно. Волчонок старательно осматривает тело:

– Думаю, не стоит предлагать вам…этот вариант.

Это усмешка? Или судорога боли искажает твои черты, заставляя скалить острые белые зубы? Не понять…

– Думаю…стоит перетащить его в тот зал, откуда мы вышли.

Я бы мог возразить – но не буду. Для тебя это вопрос чести. Коротко касаюсь плеча Волчонка, уже открывшего было рот, чтобы высказать все, что он думает о тебе и твоих идеях – и эльфик, бросив на меня осторожный взгляд, понятливо кивает.

Некоторое время в коридорах висит тишина, лишь изредка нарушаемая шелестом осыпающихся осколков плит и каменного крошева да нашим тяжелым дыханием – все же тело отнюдь не легкое. Тисненая кожа перчаток скользит по тронутой разложением плоти, по ало-черной, даже не думавшей сохнуть крови, Волчонок сдавленно матерится на новом аркануме, и я невольно хмыкаю на каждый пассаж.

В том самом зале, откуда мы расходились, уже лежат два тела. Не тебе одному, как я вижу, пришла в голову подобная мысль. Аккуратно укладываем Стража рядом с его товарищами и возвращаемся в свой туннель, храня привычное уже молчание.

В течение ближайших трех часов наши перемещения по коридорам, засыпанным завалом, сводится к схеме «нашел тело – перенес в главный зал – вернулся», и, по всей видимости, сделать тут ничего нельзя. К нашей последней ходке там уже полтора десятка погибших, все трупы основательно изувечены ловушками или самим обвалом.

Ни одного подходящего. Даже Нам будет сложно привести эту плоть в порядок.