Тело для попаданцев (СИ)

Кир выглядывает в коридор и машет рукой: дорога свободна. Мы бессовестно грабим Избранного, сгребая в дупло золотые брусочки и стопки банкнот. Кир находит три артефакта со встроенными кристаллами попаданцев, которые Гран не сдал императору:

— Освободим вас, — клянется парень. Такой решительный и отважный. Не удержавшись, быстро касаюсь губами его щеки. Глаза Кира распахиваются, он удерживает меня за плечи…

— Время, — напоминает нам Шу.

И мы мчимся обратно, в лабораторию.

Я не хочу прощаться… Мне страшно! Вдруг мы прощаемся навсегда?

Кир помогает забраться в маго-машину. Наклоняется ближе… и я вижу, как дергается его ухо.

— Слушаю, — хрипло говорит Кир и включает «громкую связь».

— Господин ассистент, извините за беспокойство, — раздается голос управляющего имением. — Тут явилось подразделение доблестных воинов во главе с господином генералом Кондю. Просят незамедлительно пригласить господина профессора.

«Не успели!» — ахает в голове Эя.

Не успели. Не успели. Мысль забилась в висках, голова начинает болеть.

— Пригласите господина генерала в золотую гостиную, предложите лучшего вина, — распоряжается Кир с неожиданным хладнокровием. — Накормите почтенных воинов со всем радушием, нам предстоит долгий путь к столице. Господин Избранный спешит завершить алхимический процесс так, чтобы не нанести непоправимого ущерба заказу Императора. Принесите генералу Кондю его искренние сожаления за небольшую задержку, мы спустимся через двадцать минут.

Завершив сеанс связи, Кир улыбается:

— Я выиграл время. У нас все получится.

Я порываюсь вскочить:

— А если генерал не послушает и захочет подняться в лабораторию? Бежим сейчас, в этих телах!

— Генерал не посмеет испортить заказ Императора. Не волнуйся.

— Кир, я тебя не оставлю!

— Люблю тебя, — выдыхает Кир.

Крышка маго-машины захлопнулась.

Глава 30. Кристалл

— Ты сегодня такой рассеянный.

— Извини. — Игорь откладывает в сторону скрипку. — Ты права, не могу ни о чем думать. — На его лицо наползает шальная улыбка: — Дианка, ты не представляешь. У нас будет ребенок!

Он хватает меня в охапку и кружит по аудитории. Шарахает боком об угол стола, не замечает, как морщусь от боли…

— Пусти, сумасшедший! — грохот опрокинутого стула почему-то приводит его в восторг, Игорь хохочет. А у меня наливается новый синяк, на голени.

— Ты слышишь, ребенок! Маринка сказала сегодня утром.

— Поздравляю. Так рада за вас! — я потираю синяк, стараясь не злиться: это мой друг, и он счастлив. Я должна радоваться! Я должна…

«У нас будет ребенок». Все отдала бы за то, чтобы сказать ему эту фразу. Но ребенок будет не «у нас», а у них. С Маринкой, женой. Все правильно. И я улыбаюсь, и слушаю Игоря, и честно ему говорю, что он станет самым лучшим отцом… Я его утешаю, когда ошалелый восторг вдруг сменяется паникой, и он начинает метаться по аудитории, повторяя, как заведенный: «Господи, у нас будет ребенок…» — и вдруг вопит в небеса — то есть, в потолок из гипсокартона: «Ну, почему сейчас?!»

Я глажу его по плечу и закрываю футляр со скрипкой, чтобы случайно не повредил инструмент. И мы, сидя рядом, находим в его телефоне фотки младенцев. Карапузы с толстыми щечками и взглядом, от которого не уйдешь — нацеленным прямиком в сердце. Игорь умиляется и начинает пускать пузыри: «У меня будет сын… Или дочка? Дин, ты как думаешь?»

И дочка, и сын… Дай вам, Господи, полную горницу. Тебе и Маринке. А мне думать об этом нельзя.

Руки сжимают руль. Я лечу по шоссе. Рада, я за них очень рада… Слезы застилают глаза. Зло смаргиваю, чтобы видеть дорогу.

Почему я не способна просто радоваться чужому счастью? Игорь его заслуживает! И Маринка. Они — чудесная пара, и теперь станут родителями. А я — гадкий, завистливый человек. Нет, нельзя себе позволять такие эмоции. Игорь будет носить на руках своего малыша и рассказывать мне, как тот растет, тыча в нос фотографии в телефоне. Как он спал, что он ел, не болел ли животик… Как сказал ему первый раз «папа». А я буду охать и умиляться — и радоваться, черт побери!

Педаль вжимается в пол. Я не чувствую ног. Я вообще ничего не чувствую.

Не хочу больше чувствовать. Я устала.

Машина виляет — колесо угодило в выбоину асфальта. Вылетаю на встречку. Надо выровняться… не успеваю: из-за поворота, сквозь туман моих слез, мчится мотоциклист. Беспечный и ни в чем не виновный. «Выровняться не получилось», — думаю со странным спокойствием, а руки сами выкручивают руль до упора.

Я лечу…

В темноту.

И все становится правильным. Больше не больно. Просто темно. Так спокойно. Не нужно ни шевелиться, ни куда-то спешить. Не нужно стараться победить в конкурсе. Доказать кому-то, будто чего-то стою. Кому? Игорю? Доказать… что достойна находиться с ним рядом, аккомпанируя скрипачу, «подающему большие надежды»? У меня нет надежды! Не мне он их «подает». Потому что честный, чудесный и верен жене, а теперь у них будет ребенок. И нельзя мне находиться с ним рядом.

В темноте хорошо. Лучше останусь с ней. Тут безопасно.