Тело Кристины

Когда она увидела меня, я показался ей инвалидом, которого незаслуженно лишили инвалидности. Если бы она увидела меня в автобусе, она бы уступила мне место. Общее впечатление от меня таково, что мне как будто не хватает чего-то главного, без чего невозможно быть таким, как все. Тот день, когда я упал, чтобы больше никогда не подняться, она помнит до мельчайших подробностей. Снежная пелена покрывала город, как фата новобрачной. Было очень красиво. А может, был не снег, а ветер, который сшибал с ног. Или вообще ничего не было, какая разница. Теперь это не важно.

А важно то, что в тот день я упал. Упал так, что до сих пор не могу подняться. Важно, что моя несостоятельность, которая ускользала от меня все это время, была наконец официально дарована мне судьбой.

Вот что говорит мне эта телка, пока мы купаемся оба в ее крови. Питер Пен рвет на себе волосы, слушая этот бред сивой кобылы касательно того факта, что я не держусь на ногах, который и делает из меня конченого человека.

В один прекрасный день она столкнулась на нашей улице с соседом из дома напротив. Он познакомил ее с Билли, своим кактусом, который он выгуливал каждое утро. Кактус давно засох — это было видно невооруженным глазом. Его пожелтевший, чахлый и скрюченный вид не оставлял никаких сомнений. Но она не могла из соображений благопристойности разбить ему сердце горькой правдой вот так, прямо посреди дороги. Она послала ему анонимное письмо с разоблачением истины, а через два дня малый сиганул с крыши, которую, по ее словам, я когда-то тоже досматривал, только очень давно. Она не винит себя ни в чем. Днем раньше, днем позже, бедняга все равно дошел бы до ручки. Ему лучше было умереть от любви к раку, чем от сгнившего кактуса. То есть она хотела сказать, лучше уж сдохнуть от любви к кактусу, чем сгнить от рака.

Она спрашивает меня, способен ли я еще торчать.

Жак тут же затыкает уши указательными пальцами. Питер Пен немедля отправляет руку к себе в штаны и начинает теребить их. Вот маленький извращенец! Что касается меня, то я со своей стороны делаю все возможное, чтобы удовлетворить свою жену и как можно конкретнее ответить на поставленный вопрос. Я моргаю и хлопаю ресницами как сумасшедший, чтобы дать ей понять, что да, я еще торчу. В дополнение я подмигиваю ей всеми известными мне способами на случай, если моя феноменальная способность общаться без слов подкачает при передаче желания, которое уже давно распирает мне низ живота. Я выкручиваюсь за счет тех же ресниц, чтобы намекнуть ей: если я еще торчу, то потому, что я думаю о ней.

Она приказывает мне освободить ей грудь. Под одеждой я обнаруживаю, что кожа полопалась и покрылась багровыми растяжками, длинными и широкими, как пиявки.

Ее груди похожи на два клубка змей.

56

Ее груди вещают миру об открытии Нового Света. Они похожи на введение в астрономию. Пробуя их на вкус, я внезапно понимаю, что хотел сказать Моцарт своей симфонией № 25 в тональности соль минор.

Великая китайская стена становится для вас вдруг настолько близкой и понятной, как будто вы построили ее своими руками.

Сомнение — такого понятия просто не существует с того момента, как с вами в постели оказывается эта женщина.

С того момента, как ваше тело соприкоснулось с телом Кристины.

Кристина.

57

Она обманула меня с самого начала, когда твердо и во всеуслышание заявила, что отказывается рожать детей. Моя ненависть к детям была настолько непримиримой и до такой степени органичной, что она принялась ревностно мне подражать. Она преклонялась перед моей циничной манерой рассуждать о детях в том же тоне, как рассуждают об аллергии на клубнику или о потере интереса к современному искусству. Она приняла мое отвращение к детям целиком и полностью, она сделала его своим. Мы так легко перенимаем принципы тех, кого обожаем. Но когда в одно прекрасное утро я предложил ей стать матерью, что-то шевельнулось у нее в животе. Желание иметь ребенка впервые поколебало ее внутренности. Она знала, что сказанное моими устами предложение не имеет к реальности никакого отношения. Она знала, что мужчина не способен измениться так кардинально. Но она сказала «давай». Сначала я подумал, что она лжет, но она была искренна со мной первый и последний раз в своей жизни. Она сказала «давай».

С первого дня нашего знакомства она выбрала тактику подражания. И это правильно. Каждый нормальный поклонник старается быть похожим на своего кумира. Она старалась быть такой, как я, быть мной. Надо отдать ей должное, благодаря этому мы прекрасно понимали друг друга, мы ладили. Мы были одинаковые. К счастью, я не из тех мужиков, которые сами ищут проблем на свою задницу, поэтому трудности в жизни у меня возникали только с самим собой. Это затрудняло сам процесс подражания, и ей приходилось действовать деликатно. Но надо признать, она справлялась. Подделка требует досконального знания оригинального устройства. Она думала, что знает, из чего соткано мое нутро. До тех пор, пока я не предложил ей стать матерью.