Тело любит правду. Как заговорить на том языке, который тело способно понять

Бывший советник экс-президента США Джорджа Буша-младшего вспоминает: «Как-то в субботу утром меня вызвали в Овальный кабинет, потому что президент был чем-то разгневан. Я прихожу в рубашке с застегнутым воротничком, и он на меня кричит пятнадцать минут подряд, не давая мне даже переступить порог, потому что я был без галстука». Какое действие оказал этот гнев? Советник, безусловно, почувствовал свою приниженность и в следующий раз не стал бы забывать галстук. А Буш? Обеспечил, чтобы в будущем к нему проявляли почтение. А главное, конечно же, почувствовал себя во плоти больше, сильнее, могущественнее. Эмоции — это энергия, приводящая нас в движение. Каждая из них запускает физиологические реакции, подготавливающие нас к определенному типу действий. Страх готовит нас к бегству, депрессия — к сбережению энергии, радость — к приятной встрече и т. д. И из всех эмоций гнев — одна из самых энергичных. Она призывает нас к защите своей территории, своих близких, всего того, что для нас важно[136]. Это энергия, придающая нам сил, утверждающая нашу значимость. Но хотя гнев и позволяет подстегнуть эго, он часто ставит под угрозу наши отношения с другими людьми. Иногда требуются годы, чтобы загладить последствия гневной ссоры с другом. А с незнакомцем дело может дойти до кулаков, а то и до ножа… и закончиться больницей. Не случайно, что гнев часто является атрибутом сильных мира сего. Аттила отличался легендарными вспышками гнева. Более близкие к нам по времени бывший американский президент Билл Клинтон, а во Франции Николя Саркози демонстрировали похожие вспышки гнева. Они могли себе это позволить — их сотрудники из-за этого их не покинули бы. Отношения здесь связаны принуждением. На самом деле и мы, простые смертные, в своей жизни часто решаемся использовать энергию гнева против тех, кто не может от нас уйти, — наших спутников жизни и детей. Мы позволяем себе говорить в их адрес такие слова, которые никогда не посмели бы сказать другим людям: «Ты меня достал своей ленью! Ты ни на что не способен!» Гордиться тут нечем. Однако же гнев, несомненно, важен. Группа обезьян не может выжить, если время от времени не будет ставить на место кого-то, кто ограбил или ранил одного из их сородичей.

Гнев также является превосходным регулятором. Так как же обратить гнев себе на пользу, не разрушив при этом все вокруг и не чувствуя себя презренным негодяем за то, что обращаешь его только на своих детей или собаку? Для этого надо научиться управлять гневом, то есть использовать его энергию и при этом произносить слова, не разрушающие человеческих отношений[137].

Речь о том, чтобы:

• Сосредоточиваться на объективных действиях, избегая ярлыков и цинизма. Вместо: «Ты ни на что не способен!» — лучше сказать: «Ты уже три воскресенья подряд не делаешь уроки к следующей неделе!»

• Всегда говорить о своих потребностях, своей законной позиции: «Я за тебя отвечаю, и меня беспокоит, когда ты сам себя загоняешь в ситуацию, в которой, я это знаю, будешь страдать!»

• Выдвигать предложение компромисса: «Мы можем вместе найти способ не допускать повторения такой ситуации?»

При этом выражать голосом и языком тела, что речь идет о чем-то очень важном: повышать голос, смотреть сердито, выдвигать плечи вперед и даже побагроветь лицом, если дело того стоит.

Гнев обладает силой, опасен ли он или спасителен. Чтобы быть в полной мере человеком, надо научиться его контролировать[138].

Май 2009

Туда, где смех

Джерри Сайнфельд, знаменитый американский комик, вспоминает, как в детстве они с отцом, торговавшим вывесками, объезжали магазины в округе. Он обожал забавные истории и всегда рассказывал их потенциальным клиентам. Часто, усаживаясь обратно в грузовик, отец говорил сыну: «Он ничего не купил, но зато мы неплохо повеселились, правда? Вот чем мне нравится моя работа — в любом случае можно повеселиться!»

Смех, как солнце, освещает нашу повседневную жизнь. Если наш день был вдоволь согрет его лучами, то, ложась спать, мы все еще чувствуем это ласковое тепло.

Смех обладает притягательной силой. Уже в детском саду мы держимся поближе к веселым детям (между прочим, пятилетний ребенок хохочет от двадцати до ста раз в день!) В институте в обеденный перерыв мы подсаживаемся к остроумным приятелям, с легкостью умеющим нас рассмешить. Да и позднее, в столовой на работе, как часто нам хочется оказаться за столиком вон с теми хохочущими ребятами, вместо того чтобы чинно обедать с почтенными коллегами или молчаливым начальником отдела.

Смех соединяет людей. Помню, как, учась в университете, я познакомился в нью-йоркском метро со студентом-итальянцем: мы долго ехали вместе и всю дорогу хохотали над тем, что ничего не понимаем в правилах американского этикета. Я до сих пор прекрасно помню его имя, хотя больше никогда его не видел. Уверен, если бы мы сегодня снова встретились, та мгновенно возникшая дружба наверняка бы возобновилась.