Тело Милосовича

— Поехали, — решился он.

ГЛАВА XVI ПОЖАРЕВАЦ

Машина Милоша стояла в переулке. Это был тот же автомобиль, что подвозил Филатова вчера от кафе «Русский царь». Милош сел рядом с водителем, Филатов устроился за ним. Они объехали центр города и устремились к окраинам. Дома постепенно становились все ниже, а улицы — уже. Потянулись старые районы, появились красные черепичные крыши. Раньше Филатов сюда не забирался.

Вдоль шоссе на Пожаревац стояли люди с цветами и венками.

— Кто они? — поинтересовался Филатов.

— Жители окрестных деревень, — ответил Милош. — Вышли проститься со Слободаном.

Филатов отметил про себя, что желающих проститься было много. Не похоже, чтобы они пришли по принуждению.

В городках, через которые они проезжали, на тротуарах вдоль дороги тоже стояли люди. Они держали цветы, венки и портреты Слободана. Многие были в трауре. И в Белграде, и здесь портреты были одинаковыми. И значки у них были такими же. Значит, к похоронам готовились централизованно и основательно, потратив на них немалые деньги. Филатов прикинул, что вся эта атрибутика вместе с арендой автобусов и обеспечением питанием приезжих должна была обойтись в несколько миллионов долларов. Могла ли партия позволить себе потратить столько денег? Вряд ли. Не обошлось здесь без денег семьи, а может быть, и без государственных средств, выделенных негласно. Его подмывало спросить об этом Милоша, но он молчал. Все-таки тот из стана политических противников Слободана, отстранивших его от власти. Как минимум он не сочувствует его смерти, если, вообще, не торжествует сейчас. Хотя кто его знает?

— Любили его в Сербии? — полуутвердительно спросил Филатов.

Милош оглянулся:

— Не все.

— Но многие?

— Да, можно сказать и так, — согласился тот.

— Большинство? — предположил Филатов.

— Нет, вряд ли, — принялся отрицать очевидные вещи Милош.

— Большинство! — уверенно возразил Филатов. — Я таких похорон еще не видел.

Филатов понимал, что этим спором Милоша ни в чем не переубедит. Тот останется при своем мнении, а он — при своем. Но он опасался, что Милош опять заведет разговор о своей дочурке, а слышать о ней он больше не хотел, тем более сейчас. Он чувствовал, что еще долго не захочет пить тот сорт виски, что стоял у них на столе вчера. Тот будет ассоциироваться у него с рассказами Милоша о своей дочери, отбивая тягу к алкоголю.

— Много денег потратили, — сказал Милош, — только и всего.

— Деньги — это еще не все, — возразил Филатов. — Есть люди, на похороны которых никакими деньгами не заманишь.

Милош опять оглянулся, но ничего говорить не стал.

«И правильно, не возражай», — подумал Филатов, чувствуя нарастающее раздражение против Милоша. Не столько против него, сколько против самого себя, позволившего заморочить себе голову и отвлечь от дела. Ему вдруг захотелось, чтобы автомобиль поломался и он пошел бы дальше пешком, оставив Милоша и его водителя хлопотать возле машины. Впрочем, Милош и тогда, наверное, увязался бы следом.

Примерно через час машина въехала в какой-то городок. Попетляв немного по окраинным одноэтажным улицам, на которых было на удивление много дорожной полиции, они остановились у ворот какого-то дома. Милош оглянулся и посмотрел на Филатова.

— Приехали, — сказал он.

Они вышли, машина отъехала. Милош провел его во двор. Дом был такой же, как и многие по соседству, — белые стены, красная черепичная крыша, высокий бетонный забор. Просто дом. Над въездными воротами — нечто вроде павильона, тоже с двускатной черепичной крышей.

Охрана, завидев Милоша, пропустила их беспрепятственно. И раньше, на дороге, многочисленные полицейские кордоны их не останавливали, а полицейские из младших чинов отдавали Милошу честь.

Во дворе под старым развесистым деревом Филатов увидел забетонированную яму и подошел к ней. Яма была готова к приему гроба. Ему показалось, что здесь несколько дней работала целая строительная бригада. Филатов подумал, что яма похожа на разверзнутую черную пасть земли, которая рано или поздно поглотит каждого и станет медленно перемалывать, пока от того ничего не останется. Вот уж точно, мать сыра земля. Но только зачем же ее бетонировать? Ведь это противоречит библейскому «из земли тебя взяли, в нее же и уйдешь».

Пока Филатов осматривал яму, Милош нетерпеливо переминался рядом с ноги на ногу.

— А почему его хоронят здесь? — спросил Филатов.

— Такова воля семьи, — ответил тот словами, которые Филатов уже слышал от распорядителя похорон.

— Семьи? — уточнил он. — Или властей?

— Власти тут ни при чем, — повел бровью Милош. — Они просто не согласились выделить место на Аллее Героев. Но можно было похоронить чуть подальше.

— Его — и чуть подальше? — удивился Филатов. — Вы смеетесь? Он что, не достоин?

Слова Филатова задели Милоша, он помрачнел, сжал зубы и опять перешел на вы.

— Я — не смеюсь! — раздельно сказал он, и в его голосе зазвучала жесткость. — А просто рассказываю вам, как все было. Семья отказалась от выделенного участка, вот и все.

— И правильно сделали, — заключил Филатов в пику Милошу.

— Почему? — вскинулся тот.