Тело Папы

Белый тоже цвет империи и божества. В главе об императорских облачениях «Книжица о церемониях императорского двора», включенная в состав «Описания золотого города Рима», упоминает некую рубаху из чистейшего белого льна сразу после хламиды[365]. За образец взяли Византию: василевс носил белую шелковую тунику под пурпурной хламидой[366]. Уже становится ясно: древнейший папский церемониал, указывающий на белый цвет в одеяниях новоизбранного папы, относится к тому, кто подкрепил свое решение короноваться в базилике Св. Петра ссылкой на «Константинов дар» и превратил коронацию в самостоятельный обряд, приоритетный по отношению к вступлению во владение Латераном. Это совпадение, безусловно, интересно и говорит о том, что сочетание белого и красного в папских облачениях отсылало к подражанию империи[367]. Не это ли объясняет интерес пап XIII века к белому коню, символу власти, отсутствующему среди инсигний, якобы подаренных Константином Сильвестру I[368]? Описывая римскую кавалькаду Григория IX в пасхальный понедельник 12 апреля 1227 года, меньше чем через три недели после избрания (21 марта), папский биограф необычно настойчиво указывает на то, что папа восседал на коне «в роскошной попоне»[369]. В одном резко полемическом месте императора Фридриха II обвиняют в том, что он посягнул пользоваться «славными белыми конями», полагающимися лишь папству[370]. Конь фигурирует среди ornamenta imperialia на фреске в капелле Св. Сильвестра в римском монастыре Четырех мучеников (1240-е гг.), представляющей собой политический манифест против того же императора. Здесь Константин ведет под уздцы белого коня папы Сильвестра.

Не только имперский символизм прочитывался в белом и красном. Красная хламида напоминала о первосвященнике Ветхого Завета. Соответствующий эпизод из Исхода (28:1–43) подробно разобран в Римско-германском понтификале и в одной из проповедей Иннокентия III о Григории Великом, образцовом римском понтифике[371].

То же можно сказать о белом – цвете, о котором до сих пор чины ничего не говорили. Зато в Церемониале Григория X папа получает инвеституру власти над городом и миром только после облачения в красный и белую римскую alba romana, то есть роккетто из белого льна, который IV Латеранский собор предназначил епископам: «епископы на людях и в церквах должны ходить в льняном облачении, если только они не монахи»[372]. Такой роккетто полагался исключительно прелатам с юридическими прерогативами. Двойное красно-белое облачение папы вполне объясняется тем, что утверждал тот же Иннокентий III: «От Петра я получил митру для священства и венец для царства, он утвердил меня наместником Того, на чьей одежде написано "Царь царей и государь государей, священник навеки по чину Мельхиседекову"»[373]. Ссылаясь на Сильвестра I, он дал и такое определение: «Священник не просто великий, но величайший, возвышенный священнической и царской властью»[374].

Разве не важно, что Церемониал Григория X символически идентифицировал одеяния и тиару? В XIII веке папа всегда в красном пивиале и белом роккетто (alba romana), когда на нем тиара. Это говорило не только о светском верховенстве папы, но и о духовной власти[375]. Сам собой напрашивается вывод: в XIII веке красный плащ и белый роккетто папы символически резюмируют полноту власти, plenitudo potestatis.

Белый и красный – цвета Христа. Руперт Дойцский говорил о Спасителе – «белом в своей святости и красном в Страстях»[376]. И Гроб Господень описывался как сочетание белого и красного, символов божественности и мученичества[377]. Поэтому они стали и цветами Церкви. Св. Иероним облачил ее в белую одежду ветхозаветного первосвященника[378]. В трактате «О таинствах» св. Амвросий развивал мысль, что Церковь «получила белые одежды», «одеяние невинности»[379]. Согласно Гонорию Августодунскому, одному из тончайших богословов начала XII века, «щеки Церкви краснеют от греха… краснеют снаружи от любви, белеют внутри от чистоты»[380]. В одном комментарии на Апокалипсис того же времени белый конь тоже символизирует Церковь[381].

Уже т. н. «Папское послание», Dictatus papae, дошедшее в кодексе из города Авранш (конец XI в.), предупреждало, что «только папа может пользоваться красным плащом как знаком императорской власти или мученичества»[382]. И верно: красный плащ папы – пурпурный хитон, который воины прокуратора надели на Иисуса в претории перед тем, как на голову возложить терновый венец[383].