Тело с историей

– Еще раз: когда ты второй раз вошел в дом, там никого не было, так?

Жога подтвердил.

– И бумага твоя лежала на прежнем месте?

– Я не обратил внимания. Почему вы спрашиваете?

Гуров уклончиво ответил:

– Да так, мысль одна.

Ким запустил обе пятерни в кудри.

– Бумажки, договорчики, денежки… половина меня умерла, понимаете? И он меня просто так не отпустит. Он постоянно снится мне, я жду, когда он появится. Я не могу стереть его номер из телефона…

Сыщик запаниковал: «Вот только не это снова. Прощаться, немедленно прощаться, и как можно скорее, иначе все по кругу пойдет. Что за феноменальный нытик!»

Он записал номер, на который у Жоги никак не поднималась рука, спросил, какой марки у Сида был телефон («Не помню, по-моему, «Нокия», с кнопками»), и, сделав значительное лицо, задал вопрос, беспроигрышно приводящий в сознание самых нежных свидетелей:

– Враги есть у тебя?

– Нет.

Нет, Жога от своих переживаний отказываться не собирался, думал о своем и ответил бездумно.

– А у него?

– Нет.

– Ну ты не торопись, подумай.

– Нет.

– Не было вообще или все-таки?

– Не было у него внешних врагов, все внутри…

– Понял, понял, – подтвердил полковник торопливо, – трагедия борьбы с самим собой, со всеми своими страстями.

– Точно!

– А вот женщины. Был он женат? – вспомнив разговор с Марией, спросил Лев Иванович.

– Как же, да, – очнулся Жога, – давно. Майка, кореянка, хорошенькая, как куколка. На горшках вместе сидели. Только они разошлись.

– Давно ли?

Жога подтвердил, что да.

– Расстались они как, мирно или с претензиями?

– Лев Иванович, я-то откуда знаю? Наверное, с претензиями. Мишка непростой человек, и она тоже с характером. К тому же темная история с героином – кто кого подсадил, непонятно.

– Так она что, тоже?..

– Нет-нет, Майка лет пятнадцать как соскочила, в стойкой ремиссии. Теперь на полигоне, инструктором по экстремальному вождению.

«Вот так так, любопытное квазисовпадение».

– Что за полигон, в Санкт-Петербурге?

– Нет, здесь. – Жога, достав смартфон, отыскал точку на карте, показал.

«И снова так-так. Не более десяти километров от места смерти, то есть если без пробок… а если верить карте, им и образоваться негде… Это если умеючи и зная код от замка. Бред? Возможно, но не исключено, что целая версия. Если, разумеется…»

– Ким, мы под женой одно и то же понимаем – дама, с которой брак зарегистрирован в загсе?

Жога подтвердил, что да, именно такой вариант.

Разошлись они сдержанно, хотя руки все-таки друг другу пожали.

…Первым делом, вернувшись на рабочее место, Гуров оформил запрос в Санкт-Петербург с просьбой уточнить семейное положение г-на М. Ю. Ситдикова – для очистки совести и из привычки все доводить до конца. Вторым делом – отправил запрос сотовому оператору относительно соединений по номеру, который никак не мог стереть из записной книжки чувствительный поэт, названный в честь Канала имени Москвы.

Глава 15

Сегодня неладно было в театре. Никакой атмосферы – ни творческой, ни деловой, сплошная нездоровая. Музыканты то и дело срывались, ничего не выстраивалось, доходило до грызни, и даже Яша с Упырем умудрились разругаться. Остальные, хотя и без конфликтов, занимались своими делами, но вяло. Колыхались, как медузы.

Сцена, которую великий Шекспир наверняка замышлял как значимую, а уж в мюзикле она была решена как вообще ключевая – два философствующих шута на сцене, это не абы что, а целая концепция, – не выстраивалась вообще.

Первый могильщик сражался с собственным языком: даже сильно адаптированная, рифмованная текстовка никак ему не давалась. Язык пока вел по очкам. У второго вообще рот был набит манной кашей. В общем, могильщики не оправдывали надежд, и получались у них скабрезные частушки вместо глубокомыслия.

И, что самое плохое, народный режиссер Лялечка была не в своей тарелке. Точнее, не было ей дела ни до чего. Вялая, без своего всегдашнего рвения, просто сидела и смотрела на потуги подопечных, лишь изредка машинально ободряя. Она точно находилась во вполне определенном и осознанном отчаянии. Было ей, по всему судя, глубоко плевать, что они там на сцене наиграют.

– Ты сегодня не в духе, – заметила Мария, присаживаясь рядом.

Та привычно пошутила:

– Меня сегодня вообще нет. Я вчера утопилась, помнишь?

– Еще бы, я ведь донесла до мира это пренеприятное известие. Случилось что?

Юля, вздохнув, пожала плечами:

– Ничего. Работаем, как работали вчера, завтра, если доживем, будет то же. И так до смерти.

И тут у нее все-таки вырвалось:

– Чепуха это все и пустая трата времени. Все равно ничего не получится. Не примет зритель ни такого тупака Гамлета, ни уродины Офелии…

– Прошу тебя!

– …ни такой страстно влюбленной чудо-Гертруды, ни идиотского красавца Клавдия…

– Ты хочешь меня убедить, что ничего не замечаешь, – поддела Мария, – он же в тебя по уши вляпался, поэтому и ведет себя как заводной клоун. Спасибо скажи, что его не рвет от восторга каждый раз, как ты на него ругаешься. У него не так много опыта, надо бы с ним помягче, если бы ты прошла с ним одним несколько раз партию…

Однако Юлия, казалось, не слышала и не слушала: