Тело угрозы

Наверное, это и был лучший выход. Брюсу пришлось снова сходить на “Амбассадор”, где он и сделал все необходимое, назад же принес еще и какие-то мелочи – бытовые, в основном из арсенала Бриджит, поскольку она покидала корабль в спешке. Сориентировав после этого сцепку в пространстве, можно стало стартовать – мчаться вдогонку за ускользающей железякой.

Сначала было немного не по себе: казалось, что “Ураган” набирает скорость как-то неохотно, медленно, хотя все понимали, что иначе и быть не могло: масса обоих кораблей была почти втрое больше той, к которой двигатель приноровился; с другой же стороны, даже приятно было, что перегрузки были тоже меньше привычных, хотя все равно покидать кресла не стоило, да никто и не пытался. Провести какие-то пять часов в таком положении – сущая ерунда, такое ли еще приходилось испытывать.

Первые полчаса погони тело Б не очень отличалось по виду от звездного фона, движение его, стремительный полет, не воспринималось, потому что корабль шел тем же курсом, держась прямо в затылок беглецу. Но потом яркая точка стала прирастать, обрела размеры, и заметно стало ее кувыркание. Росло изображение все быстрее, потому что на “Урагане” еще работал двигатель, все увеличивая скорость сдвоенного корабля. Брюс, кашлянув, проговорил:

– Не проспать бы точку расстыковки – иначе не успеем уйти в сторону, как следует. Боюсь, осколков там будет больше, чем хотелось бы. Айвэн (Брюс с давнего их знакомства называл русского коллегу, природного Ивана, именно так), может быть, расклеимся на десять минут раньше?

– Ты ведь слышал: на какой скорости нам приказано ударить.

– Это они для большей страховки.

– Может, и так. Только знаешь – очень хочется, чтобы у нас оставалось куда вернуться. А то ведь…

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пробормотал Брюс и медленно повернул голову к Бриджит; угадав это движение, она и сама стала смотреть на него Тне отрываясь; похоже, какой-то обмен информацией, им одним доступной и важной, шел из одних глаз в другие. Оба едва заметно улыбались. Протянулось еще какое-то время, потом инженер нарушил тишину:

– Через две минуты – выключение двигателей.

– Понял, – сказал командир. – К расстыковке!

– Есть к расстыковке!

– Ну наконец-то, – сказал Брюс со своего места. Тело Б заполняло уже весь экран.

– Давай! – сказал командир.

То, что произошло с Телом Угрозы, а именно – его раздвоение, не могло пройти – и не прошло мимо внимания земных наблюдателей: теперь-то сотни, если не тысячи астрономических инструментов были направлены на достаточно уже яркую звездочку. Секретность, которая, казалось, пала и была попрана репортерскими кроссовками, на самом деле почти не потеряла в весе. И о том, что уже произошло, происходит сейчас и может произойти в обозримом будущем с телом и вокруг него, по-прежнему знал весьма узкий круг лиц – те, кому и было положено по уровню их допусков.

Зато в пределах этого круга работа шла в таком темпе, какой не оставлял даже и минуты на то, чтобы ознакомиться с всплесками и сотрясениями общественного мнения.

Группа специалистов, исходя потом, готовила текст сообщения, которое должно было не позже, чем через полтора часа, быть оглашенным на пленарном заседании. В этом сообщении, строго конфиденциальном, руководство Конференцией должно было изложить новые сведения таким образом, чтобы, не отрицая серьезности создавшегося положения, заверить, при помощи убедительных аргументов, всех участников в том, что происшедшее – всего лишь, так сказать, техническая деталь, не меняющая сути дела и не ставящая под сомнение правильность уже сделанного, а именно – произведенного залпа. Чтобы сам собою у каждого возник вывод: “Если залп идет в цель – то какая разница, будет там один камень или два? Так даже лучше: начало дроблению положил сам объект, вот и прекрасно!” И от каждого такого вывода пойдут плавные волны, успокаивающие человечество. Но для этого текст должен был получиться высшей пробы. И люди работали всерьез. Информация с телескопов шла непрерывно. Но картинка, не осмысленная математически, остается просто иллюстрацией, которую надо еще анализировать и анализировать, чтобы можно было строить умозаключения. Нужно было многое. Значительно проще было бы получить эти данные с кораблей, находившихся в том же самом месте – по астрономическим понятиям. Связь с ними теперь можно было поддерживать непрерывно: она шла через МКС, которому до земной тени было еще достаточно далеко. Но непосредственно к этой связи представителей науки почему-то не допускали; все шло через военных и высоких политиков. Как уверяли военные – на кораблях все в должном порядке, и в нужное мгновение будет выполнено каждое нужное действие. Результаты измерений? Перегнать кадры попадания и разрыва ракет? Будет и это. Не одним вам трудно, господа, вы же ученые, как же не понимаете таких простых вещей?

Но то все были, так сказать, проблемы второго порядка. А самые серьезные вопросы возникали и решались на самых верхах.