Тело в плюще

— Прин и у Люси кого-то увела? — И у вас, хотела добавить Фейт, но вовремя остановилась, почувствовав, что и так зашла слишком далеко.

— Нет, не думаю. Я не знаю, что именно между ними произошло, но что-то случилось и, скорее всего, летом после первого курса. Люси вернулась осенью и уже не разговаривала с Прин. Если они оказывались в одной комнате, Люси всегда уходила от нее подальше. Мы с Рэчел не раз об этом говорили, но никогда не расспрашивали.

— А другие? Мэгги, Бобби, Феб? Ее сестра?

— Элейн, Мэгги, Феб и Прин жили в так называемом пентхаусе, на верхнем этаже общежития. Крэндалл считался тогда новым корпусом, его построили в пятидесятые, и архитектор, наверно, стремился как-то украсить обычное прямоугольное здание, сделать его более интересным. Там было четыре одноместных спальни, общая комната и ванна. Они жили вместе два года, и вполне могли бы сфотографироваться вчетвером. Они и держались вместе. Феб ходила за Прин как собачка. Мэгги занимала все мыслимые посты и была редактором газеты, но во всем полагалась на советы Прин. Элейн? Как сказать… Считается, что сестры-близнецы обычно очень близки, хотя я очень удивилась, когда место Гвен в пентхаусе заняла именно Элейн. Раньше, весной, когда нас распределяли по комнатам, она говорила, что счастлива жить одна. О, вспомнила! Насчет Гвен и ее бойфренда. Прин увела парня — его звали Эндрю, дальше не помню — летом перед третьим курсом, потому что осенью, когда мы вернулись в колледж, Гвен не захотела жить в пентхаусе. Была целая проблема, и в конце концов ее место согласилась занять Элейн. У Рэчел была своя теория насчет сестер, что Элейн ненавидит Прин, но я ничего такого не замечала. Конечно, если рядом была Прин, Элейн никто и не замечал, даже если они и сидели рядом. Может быть, Рэчел была права.

— А Бобби?

— Бобби — эта та самая мошка, что летит на огонь. Между ними тоже что-то произошло. За спиной у Прин она говорила о ней ужасные вещи, но когда Прин приглашала ее в пентхаус — они иногда устраивали вечеринки с соком и крекерами, — никогда не отказывалась.

— А вы? — негромко спросила Фейт.

— Я тоже иногда ходила. Пока Прин не убила моего ребенка.

Фейт охнула и машинально протянула руку к руке Крис, державшей перед собой недоеденный крекер, но прежде чем она успела ее коснуться, Крис вскочила и, закрыв лицо ладонями, метнулась к двери.

— Забудьте, что вы слышали, — проговорила она. — Забудьте все, что я сказала.

За окном на землю опускался туман. Фет открыла дверь, прошла через гостиную и вышла на веранду с видом на море. Страшные слова Крис все еще звучали в ушах, и ей казалось, что если присмотреться, то их наверно можно увидеть висящими в тумане черными, безобразными знаками. «Пока Прин не убила моего ребенка».

Дождь еще шел, но ветер стих, и капли падали вертикально вниз, словно чья-то невидимая рука направляла их вдоль расчерченных по линейке полосок. Она не видела, что делается в океане, но слышала приглушенные удары волн о камни. Они не налетали на берег с недавней яростью, но все же — вместе с туманом — удерживали лодки у берега. Рассчитывать на скорое спасение не приходилось.

Фейт вернулась в дом. Проходя по гостиной, она заметила на полу еще одну вазу. Уже третью. Вода пролилась, но стекло не разбилось — удар смягчил ковер. Единственная роза лежала здесь же. Три дня назад, когда Фейт только приехала, роз на полке было десять. Сейчас их осталось семь.

В кухне было пусто. Она направилась к шкафчику, чтобы взять бумажных полотенец. И все же кто-то успел здесь побывать — фотография, которую Крис оставила на столе, пропала.