Тело в шляпе

- Она тебя не слушала, - объяснял Марине психолог Юра, - она тебя рассматривала. Так что реакция, хм, вполне адекватная. Для нее, во всяком случае.

Однако психолог ошибся - вечером президентша вызвала к себе директора пансиона Игоря Роговцева и велела ему поговорить с "девушкой" и узнать, не собирается ли она "свои глупости" распространять еще где-то.

- Мы все силы бросаем на имидж, - сказала она, - и нам не нужны сплетни и слухи. Она среди сотрудников ведет такие разговоры? Если она ничего не понимает в педагогике, пусть... - и Дальше пошел обычный ее бред, который пансион выслушивал ежедневно. Игорь держался за свое место, точнее, за зарплату, многократно превышающую жалованье директора в обычной школе. Конечно, он мог бы рассказать начальнице о том, что все, абсолютно все сотрудники пансиона в душе солидарны с Мариной. Он мог бы сказать, что все сотрудники просто диву даются, как это Рэне Ивановне, этой странной во всех отношениях особе, удалось пробить проект с пансионом и запудрить мозги стольким уважаемым или по крайней мере известным людям. Вместо этого Игорь сказал:

- Да, понимаю вашу тревогу, Рэне Ивановна. Думаю, все дело в том, что Марина - человек вспыльчивый и она, как и все мы, устала. Вот и сорвалась.

- Нам тут психопаты не нужны, - перебила его президентша, - мы с детьми работаем.

- Не нужны, точно, - согласился Игорь.

- Вот и хорошо, что вы тоже так думаете, - опять перебила она. Сделайте так, чтобы этих выходок больше не было.

С Мариной Игорь договорился без труда.

- Ты ж понимаешь, что спорить с ней бесполезно. Не связывайся. Захочешь уйти - уходи, мы вместе придумаем тебе мотивировку, ну там - уезжаешь или беременная...

- Я замуж скоро выхожу, - подсказала Марина.

- Вот! Отлично! Не зли ее, Мариш, с сумасшедшими надо помягче.

- Да, понимаю, детей только жалко.

- Жалко. Но мы-то надеемся, что она наиграется в пансион и опять отвалит в свой бизнес. Будет изредка только нервы нам трепать. Тогда и дети оклемаются.

И учителя опять занялись репетициями. Был, правда, еще один инцидент, но ерундовый. Приехала нанятая Рэне Ивановной режиссерша праздника. И вдруг во время репетиции, когда декламировались стихи великих поэтов, которые тоже воспитывались в пансионах (в том смысле, что пансионное образование неизбежно приводит к серийному выпуску гениев), - Лермонтова, Одоевского, Грибоедова, Раевского и т.п., режиссерша громко захлопала в ладоши и закричала:

- Надо развесить по сцене таблички с их именами.

Развесить так развесить, как скажете, никто не возражал.

- Инициалы, какие у них инициалы?

- К учителю словесности, - ткнула Рэне Ивановна пальцем в Марину.

- Итак, - режиссерша достала блокнот, - Грибоедов?

- Александр Сергеевич, - сказала Марина.

Режиссерша раздраженно передернула плечами:

- Я вас про Грибоедова спрашиваю!

- Александр Сергеевич.

Режиссерша просто затряслась.

- Я еще раз повторяю, я про Грибоедова вас спрашиваю!

- Я вам про Грибоедова и говорю.

- Да? Его так же звали, как и Пушкина? Надо проверить. Далее Одоевский?

- Какой?

- А их сколько?

- Я, по крайней мере, знаю двоих.

- И как их звали?

- Одного - Владимир Федорович, другого - Александр, отчества не помню. Который декабрист.

- И кто из них учился в пансионах?

- Понятия не имею.

- Та-ак. Отчество Раевского знаете?

- Какого?

- Их тоже было двое?

- Нет, их было гораздо больше. Первый - декабрист Владимир Федосеевич, потом - генерал Раевский. Был еще Александр Раевский - демон Пушкина. Потом Николай...

- А какой учился в пансионе?

- Не знаю.

Режиссерша ушла недовольная и нажаловалась Рэне, что Марина ничего не знает толком, зато выпендривается и срывает мероприятие. Рэне опять вызывала Игоря и долго с ним беседовала, в результате чего Игорь стал Марину избегать и вплоть до самого открытия пансиона ни словом с ней не обмолвился.

А на открытии Рэне Ивановна чуть не набросилась на Марину с кулаками. Пока дети пели песни и читали стихи, все было ничего. Пока именитые гости перед телекамерами произносили торжественные речи о "нашем будущем" и о "силе таланта, который надо оберегать", все было даже прекрасно. Но во время банкета Марина позволила себе немыслимую вольность. Зачем? По неосторожности.

Известный танцовщик, нахваливая детей, посетовал на то, что "дети у вас замечательные, это видно, но что же они такие зажатые? Они еще успеют обрести солидность".

Рэне Ивановна не успела ответить, зато Марина танцору возразила:

- Сейчас они совсем не зажатые, обычно они у нас куда скованнее.

Известный композитор, услышав, видимо, только слова Марины и не поняв после пол-литра водки, о чем вообще речь, поддержал разговор следующим образом:

- Да, детей надо воспитывать и держать в строгости. Так они, согласен, хорошие у вас, но очень развязные, наглые.

Потом танцовщик похвалил девочку, которая уже успела прославиться своими эстрадными песенками:

- Голос замечательный, данные хорошие, но зачем она поет такую эстрадную дрянь? Потом эти вульгарные ужимки, прыжки...

Рэне Ивановна, будучи женщиной незатейливой и простой, отреагировала на это так: