Тело в шляпе

— Если вы к начальству, то его у нас теперь нет, — сказала она и вежливо добавила: — Вас не примут, уходите.

— Дело в том, э-э, милая леди, что я, э-э, и есть ваше начальство, как вы изволили элегантно выразиться. С сегодняшнего дня.

Дальнейшее вполне могло бы по выразительности соперничать с немой сценой из «Ревизора», если бы Алиса громко и пронзительно не заорала. На лестницу выскочили сразу пятеро сотрудников фирмы, даже Рехвиашвили. Увидели они кричащую Алису и контуженного ее криком странного субъекта, на которого Алиса, мелко трясясь, показывала пальцем. Крик секретарши бывшего шефа был приблизительно такого содержания:

— Он…а-a-a! он… а-а-а! это он… он.

Внимательно осмотрев субъекта, все вынуждены были согласиться, что да, это явно «он» и никак не «она».

Алиса же, придя в себя столь же етремительно, сколь она до этого из себя вышла, мрачно добавила:

— Знакомьтесь, это он — наш новый начальник.

На винтовцев после этого заявления смотреть было одно удовольствие. Впрочем, на них смотреть было некому, потому что все присутствующие, отринув вежливость, уставились на странного субъекта.

— Боюсь, — промямлил он, — что… э-э, климат вашего трудового сообщества недостаточно гармоничен. Почему, э-э, вас так эпатирует моя персона? Однако пройдемте внутрь помещения, и, э-э, всех имею честь пригласить в свои апартаменты. Кстати, где они?

Далее он наглой, хотя и нетвердой походкой зашел в кабинет Кусяшкина, гостеприимно оставив дверь открытой.

— Значит, так, — Рехвиашвили умоляюще сложил руки на груди и воззвал ко всем присутствующим, — пожалуйста, я вас прошу — ведите себя тихо. Временно. Пока мы не разобрались в том, что происходит. Никаких комментариев, никаких выпадов…

— Вопрос можно? — спросила Маша Сухова из «продаж».

— Вопросы — можно, но только в очень корректной форме, — ответил Рехвиашвили.

— ТЕБЕ можно вопрос задать? — спросила Маша.

— Мне? Задай.

— Он же козел, ты не заметил? — Маша ткнула пальцем в кабинет Кусяшкина.

— Это — вопрос? — Рехвиашвили начал раздражаться.

— Ну не ответ же. Я спросила — ты заметил? А то, может, ты его не рассмотрел.

— Все. Потом разберемся. Тихо, я прошу еще раз.

И все имеющиеся в наличии сотрудники ВИНТа потекли в кабинет нового начальника.

— Значит, так, товарищи наемные служащие, — начал он, когда все расселись. — Допускаю, что, э-э, начинать этот разговор преждевременно, логичнее и, э-э, последовательнее было бы положиться на поступательное развитие событий, дождаться аттестации и тогда приступить к процедуре знакомства, но, э-э… — он почесался и скрылся под столом, куда за секунду до этого он уронил ручку из чернильного набора Кусяшкина. Винтовцы не дыша прислушивались к пыхтениям и шуршаниям, доносившимся из-под стола, и, не отрываясь, смотрели на спинку кресла, в котором только что восседал новый шеф. Однако когда его рыжая голова появилась наконец над поверхностью стола, все вздрогнули и отпрянули.

— На чем, э-э, я прервал свою речь, господа? — поинтересовался субъект безо всякого, впрочем, интереса.

— На "э-э-э-э", — громко ответила Маша.

— А, да, так вот, — продолжил рыжий, — кое-кто из вас, вероятно, то есть, я хочу сказать, не исключено, останется на фирме, но, э-э, скажу мягко, не все. То есть я имею в виду, э-э, немногие. Даже, правильнее будет сказать, мало кто. Можете задавать.

— Вопросы? Вопросы вам можно задавать? — спросил Рехвиашвили.

— Разумеется. А что вы еще умеете задавать?

— Еще он умеет задавать перцу, — пискнул кто-то из девушек, своевременно позаботившихся о своем хорошем настроении.

— Э-э, пожалуйста, — рыжий плавно, а-ля умирающий лебедь, взмахнул левой рукой в воздухе и принялся чесать ею правое ухо.

— Вы не представитесь? — в устах Рехвиашвили это предложение действительно прозвучало как вопрос.

— О да, прошу великодушно меня простить, Гуревич Пьер Петрович.

— И кем вы нам приходитесь?

— Большинству, э-э, никем, ибо я намерен сменить кадровый состав, а тем, кто меня удовлетворит (девушки в углу прыснули), — владельцем фирмы ВИНТ. Вы, вероятно, коммерческий директор? Швилидзе?

— Рехвиашвили, — мрачно поправил Сергей.

— Неважно. Коммерческого директора я планирую, э-э, незамедлительно… Да. Вот так. — Он замолчал и уставился в окно.

— Незамедлительно — что? — уточнил Рехвиашвили.

— Незамедлительно сменить, — с готовностью ответил рыжий. — На более, э-э, толкового.

— Сделка уже оформлена? — спросил Рехвиашвили, багровея. — Сделка по продаже нашей фирмы.

Рыжий насупился:

— Не вашей, Швилидзе. Нашей. Да, почти оформлена. Договоренность с вашим бывшим руководителем достигнута, адвокаты — мой и его — готовят документы, и окончательная встреча у нотариуса через два дня. Через два.

— Вот через два дня и поговорим. — Рехвиашвили встал и решительным жестом указал рыжему на дверь. — Вон отсюда.

— Э-э, не понял вас? — рыжий заерзал.

— Не понял? У нас не принято кого попало пускать в кабинет начальства. Здесь ценности, документы; здесь чисто, между прочим, и нечего грязь носить. Пошел вон.

— Я! — рыжий взвизгнул. — Я! Я хозяин этого кабинета и этой фирмы!