Телохранитель

— И еще я хотела бы знать, — улыбнулась она председателю, — в какую сумму обошелся сам фильм. Если вас не затруднит, назовите мне общую цифру.

Как оказалось, столь простой вопрос доставил членам совета массу проблем. После целого ряда телефонных звонков в отдел по связям с общественностью и в бухгалтерию председатель довольно сухо сообщил Франческе, что общая стоимость фильма составила около двухсот пятнадцати тысяч долларов.

Когда он называл эту сумму, Франческа перехватила направленный на нее взгляд Джона Тартла, стоявшего в этот момент около окна и раскуривавшего одну из своих сигарилльос. Похоже, их взгляды в этот момент выражали одно и то же — подумать только, целых четверть миллиона долларов на эту безделицу!

Четверть миллиона долларов за фильм, который призван был рассказать сотрудникам, как здорово работать в такой отличной фирме?

Франческа, к сожалению, не умела владеть собой так же хорошо, как Джон Тартл. Все ее эмоции явно отразились на лице.

Руководители Фонда Бладвортов и сотрудники отдела по связям с общественностью приготовили для Франчески и ее свиты культурную программу, состоявшую в основном из посещений театров и осмотра достопримечательностей Нью-Йорка. Не забыты были и несколько встреч на Третьей авеню, во время которых на Франческу обрушились горы цифр, иллюстрирующих успехи компании.

Поздними вечерами, когда Франческа отправлялась в специально арендованном для нее, Джона Тартла и Дороти Смитсон лимузине в отель, ей начинало казаться, что она прекрасно знает каждый аспект деятельности корпорации, и чувствовала, что уже не способна воспринимать новую информацию, но на столе с ужасающей скоростью росла стопка брошюр и докладов, которые было необходимо проработать.

Вечера тоже были плотно заняты, потому что компания приобрела билеты на все сколько-нибудь стоящие спектакли на Бродвее. Несмотря на усталость, отказаться от этих выходов в свет было не так-то просто, чтобы не обидеть того или иного руководителя корпорации — каждый считал своим долгом сопровождать ее вместе со своей супругой. Но даже в таком напряженном ритме они ухитрялись следить за телевизионными новостями и сообщениями о деле Биннс — Маклемор. Интересы Эльзы Маклемор в суде должен был защищать известный калифорнийский адвокат. Во время общения с прессой, обычно на ступенях окружного Дворца правосудия в Палм-Бич, он делал основной упор на то, что Эльза много лет посвятила карьере доктора-диетолога, а он совершенно не оценил ее преданности.

Франческа особенно внимательно просмотрела телевизионное интервью со взрослыми детьми доктора Биннса, приехавшими в Палм-Бич, чтобы дать в суде показания о моральном облике отца. В прессе по-прежнему муссировались слухи о его незаконных операциях с наркотиками.

— Но как он мог? — спросила она секретаршу, которая в этот момент застегивала на ней великолепное крепдешиновое платье от Диора, выбранное для сегодняшнего вечера. — Неужели из-за денег, как вам кажется?

— Кто, Берни? — переспросила Дороти. — Не спрашивайте меня, почему эти доктора всегда впутываются в продажу наркотиков, но все они этим занимаются. Поначалу это разрешенные лекарства, которые продаются по рецептам, а затем начинаются более серьезные вещи.

Она застегнула последнюю пуговицу, и Франческа смогла повернуться.

— Дороти, — тихо сказала Франческа, — а кто еще этим занимается?

Она думала об этом уже несколько дней. Поводом послужило внезапное бегство из Палм-Бич не только людей круга Доррит, но и многих других. Убийство Бернарда Биннса повергло Палм-Бич в шок. Назвать по-другому это было нельзя.

Но Дороти отвела взгляд.

— Кто может это знать? — уклончиво ответила она. — Такими делами может заниматься кто угодно, даже ваши лучшие друзья, но вы об этом вряд ли узнаете.

Замечание секретарши напомнило Франческе о Баффи Амберсон. Она ведь тоже занималась этим, о чем Франческа до поры до времени даже не догадывалась.

На следующий день Франческа почувствовала, что ее энергия совершенно иссякла. Непонятно почему постоянно кружилась голова; она была вынуждена отменить несколько встреч и лечь в постель с отчаянной головной болью, чувствуя себя совершенно разбитой.

— Мне не подходит климат Нью-Йорка, — простонала она, когда Дороти укрывала ее. — Даже не понимаю, что со мной такое.

Франческа проспала большую часть послеобеденного времени и почти весь вечер, изредка поднимаясь, чтобы попить, в девять часов вечера прослушала телевизионные новости и снова уснула.

Но в начале третьего ночи отступившая было головная боль навалилась с такой силой, что Франческа проснулась. С раскалывающейся головой она выбралась из постели и, не желая будить Дороти Смитсон, кое-как дотащилась до комнаты, в которой были сложены их чемоданы, в почти нереальной надежде найти пакетик с чаем и выпить горячего.

Отчаянно болела голова, сводило мышцы рук и спины. Она чувствовала, что разваливается на части; сон не только не освежил ее, но лишь ухудшил состояние.