Телохранитель

Большую часть своей сознательной жизни Келли провел в заключении, где обстановка не дает ни на секунду расслабиться. На своем веку он повидал головорезов из подразделений подводных лодок в южной Атлантике, и, немного позже, на корейском побережье. Затем, до самого взрыва, работал на промежуточной космической станции «Мидвей». Имея тридцать лет подобного опыта, он мог сразу отличить, когда нервы у человека на пределе и он взрывается из-за пустячного постороннего запаха и когда чувствуешь, что тебя разделяют с людьми лишь тонкие стены, а никакие конфликты не возникают. Ему достаточно было только взглянуть на Робертсона, чтобы понять, что тот сейчас — эпицентр бури.

— …просто замечательный, — закончил он после короткой паузы, осматривая комнату.

Тупак сидел за столом, изучая корректор микрофильма. Картер внимательно следил за скороваркой. Робертсон развалился на койке. Его спина и сутулые плечи красноречиво свидетельствовали о борьбе между задетым чувством гордости и злобой.

— Джеронимо, ты снова это сделал? Какое прекрасное выражение! — Он уронил свое большое тело по другую сторону стола, сбросил ботинки и глубоко вздохнул. Пока Тупак рассказывал ему о том, о чем уже поведал Робертсону и Картеру, он пытался прочесть на лице Америнда причину конфликта, хотя у него самого были уже кое-какие подозрения на этот счет.

— Одна тонна, — повторил он, когда Тупак закончил свой рассказ, — серьезный и довольно сложный заказ, учитывая темпы работы на горном оборудовании.

— На, жуй, — крикнул Картер и легко швырнул три столовых прибора через всю комнату.

Наклонившись, Келли поймал два.

— Не спать, — завопил он.

Тупак, застигнутый врасплох, сделал неуклюжее движение, пытаясь поймать третий прибор. И пропустил его. Тот угодил прямо в матрац, на котором лежал Робертсон, и отлетел в сторону.

Робертсон вскочил с койки, словно раненый буйвол.

— Вы что, прикончить меня хотите? — закричал он.

Коснувшись ногами пола, он потерял равновесие и в условиях низкой гравитации быстро переместился. Раздался громкий треск от удара о стену. Придя в себя, Робертсон развернулся лицом к остальным. Нетрудно было догадаться, что он вне себя от ярости.

— С меня хватит! Мне надоело…

Он внезапно умолк и, громко топая, ушел в кладовую, хлопнув за собой дверью.

Картер подошел к столу и сел напротив Келли.

— Что хватит, так это уж точно, Келли. Это уже его вторая вспышка гнева, пока мы тут находимся. Слишком много поставлено на карту, чтобы терпеть подобное…

Келли сунул руки в карманы джинсов и откинулся назад вместе со спинкой стула.

— Ты сам успокойся и будь с ним полегче…

— Черта с два, — взорвался Картер. — Мы все вчетвером заперты тут в четырех стенах. Нам и без того нелегко, чтобы еще терпеть этого мальчишку, который обижается на все и вся.

Картер положил руку на стол, схватившись пальцами за его края, чтобы хоть как-то успокоиться. Понизив тон, он продолжал:

— Когда мы были снаружи, приехал Тупак, и этот парень вышел из себя и бросил работу только потому, что Тупак спросил, сколько времени мы работаем. А ведь это входит в обязанности Тупака — следить за нами. Мы не можем долго работать в условиях низкого давления, а он может. Если этот мальчишка и впредь не будет следить за своим поведением, то я сам займусь его воспитанием.

Келли внимательно выслушал его и сказал:

— Я согласен, что ему надо следить за своим поведением. Но в то же время он прекрасный специалист по силоналогии. И мы так просто не можем позвонить в отдел кадров и попросить, чтобы прислали кого-нибудь другого.

— Ладно, — немного смягчился Картер. — Хороший из тебя босс для подобной компании. Ты умеешь заставить успокоиться.

Келли улыбнулся:

— Знаешь, Ханк, каждый несет свой крест. У тебя это Робертсон. У меня, наверное, ты. А у Тупака — это вся наша сумасбродная компания.

— Это уж точно, — посетовал Тупак. — Если у меня на родине кто-либо совершал ошибку, я спокойно беседовал с ним. Если он допускал промах во второй раз, я сразу отправлял его в больницу.

— Тупак, — Келли вернул стул в прежнее положение и встал. — По-моему, ты слишком много времени провел с русскими, — по-прежнему улыбаясь, он направился в кладовую и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Следующий этап работы прошел без инцидентов. Пока Робертсон и Картер колдовали над печью на солнечных батареях, Тупак и Келли на тракторе отправились к яме, чтобы завершить поиски. В течение всего пути Келли не промолвил ни единого слова, и Тупак, понимая его состояние, спокойно рассматривал безлюдные просторы.

Если не считать темного неба и постоянно сверкающих звезд, это место можно было принять за Анды за чертой растительного покрова. А вспомнив склоны горы Ораконы, где он провел целую ночь, Тупак вообще с трудом находил различия. Однако это не совсем так, пришел он к выводу. Здесь были цвета: голубые, зеленые, рыжевато-коричневые, черные, как край лезвия бритвы, редких оттенков желтые пятна, а на солнце вся палитра цветов играла яркими красками.