Телохранитель для Евы

Оттащил меня и убрал руку, а я повернулась к нему:

— Боишься, прыгну? Нет, — с губ сорвалась горькая усмешка.

Отвернулась от него и снова стала смотреть на тёмную толщу воды под обрывом. Ян встал рядом в пол оборота и внимательно наблюдал за мной.

— Не прыгну. В этом нет никакого смысла. Это не решит моих проблем. Даже смерть не спасёт меня. Если бы моя воля, я бы уже давно пошла к ней. К воде. Чтобы она обняла меня своей бездной, приняла и утянула моё тело на самое дно. Я бы легла на мокрый песок и успокоилась. Возможно, стала бы Русалкой, которая поёт ночами минорные ноты. Вышла бы замуж за Тритона. Лучше быть почти рыбой и выйти за Тритона, чем за Измайлова.

— Зачем тогда живёшь с ним? — Ян в первый раз задал мне личный вопрос.

Но как признаться в этом всём? Сказать, что я личная проститутка Измайлова Родиона в плену? Как? Вот так взять и сказать, что я тряпка, которая ничего не может против мужа-дьявола, и платит своим телом, пусть и за жизнь и свободу дорогого человека? Я не знаю.

— Неважно. Ты всё равно не поймёшь. Ты по другую сторону баррикад, Ян. Ты свободен, и не представляешь до конца, какому чудовищу служишь.

— Я знаю, кому служу. А ты? Разве ты не свободна?

— Нет.

— Но ведь не средние века. Почему не разведёшься?

— Для меня крепостное право не отменили. Нет сигарет, случайно?

— Не курю. Ты ведь знаешь.

— Ян, — повернулась к нему. — Не куришь, не пьёшь, не поддаешься на провокации, не орёшь на меня, как Родион, любишь котов. Ты — идеальный мужчина. Ты знал?

Он смущённо почесал нос и ничего не ответил.

— Жаль. Сейчас бы сигарета мне не помешала, хотя я вообще-то тоже не курю. Просто так… невыносимо…

Снова набежали слёзы на глаза. Я тихо плакала себе в ладони, а Ян молча стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, и поглядывая на меня.

— Прости, — тихо сказала я, когда слёзы перестали душить слишком сильно. — Ты не должен был это видеть… Мне не стоило это выливать на тебя.

Он вдруг схватил меня за плечи и развернул к себе:

— Не извиняйся. Всем бывает плохо. Ты не хочешь рассказывать, а я, скажу честно, не хочу вникать. Мне совершенно не нужно влезать в твои отношения с мужем. Тебе постоянно плохо, но ты ничего не делаешь. И я чувствую твою боль. Я не могу быть как бетон в эти моменты. Но никому не решить проблем за тебя. Делай что-нибудь с этим, а не рыдай.

Он прав, конечно. Зачем ему эта головная боль с моим мужем? Вот он этот момент, когда Ян мне сочувствует, и можно попросить о помощи. Но я стояла и не могла сказать ни слова, ком в горле просто не давал. Не могла и всё…

— Не всё зависит от меня одной.

— Хватит плакать. Слезами горю тем более не помочь.

Я хлюпнула носом в ответ, а мужчина вдруг протянул руки и стал пальцами стирать мои слёзы. Мне были приятны его касания, я замерла и просто чувствовала. Даже если это просто жалость, которую я вызвала в нём своим плачем, всё равно приятно, что хотя бы мне посочувствовал.

Очередная слеза скатилась по щеке и растеклась по губе, пропитывая и разъедая нежную кожу солью. Невольно слизала её, потому что от соли щипало уже, и подняла глаза на Яна. Мужчина смотрел на мои губы, он наблюдал за их движениями, и мне вдруг стало неловко. Ещё секунда и я почувствовала мягкий поцелуй. Мужские губы осторожно ласкали меня, как будто желая успокоить, щетина кололась, как в прошлый раз, но снова, скорее, приятно, а в животе опять стали распускаться цветы, которые, как я думала, уже давно завяли от его равнодушия…

Ян оборвал поцелуй и глянул мне в глаза:

— Извини, это было лишнее. Поехали домой.

Он развернулся и сделал шаг к машине, как на меня снова что-то нашло. Я догнала его и буквально заставила обернуться, притянула его голову ближе и приникла к губам. Несколько секунд мужчина не двигался, а потом ответил на поцелуй, горячие руки заползли под куртку и легли на спину, прижимая меня к крепкому телу. Ласка из нежной стала перетекать в какое-то сумасшествие, мы целовались так, будто это последний поцелуй в нашей жизни. Спустя время Ян снова отстранился, руки опустил.

— Ева, не надо. Я уже просил. Едем.

Он, словно ничего только что не произошло, уверенно пошёл к машине. Я постояла еще секунду и тоже пошла к пассажирской двери. Губы горели от слёз и поцелуев. Я просила Яна в шутку спасти меня, и ему это удалось на сегодня…

Или он погубил меня окончательно?

глава 17

— Опять на моём пиджаке шерсть твоей кошки! Это когда-нибудь кончится? Я её скоро побрею налысо, — с утра пораньше возмущался Родион.

Я лишь молча вздыхала. Спорить с ним или что-то объяснять, что это животное, и шерсть от него неизбежна, я не стану. В доме довольно часто делают уборку нанятые для этого люди, но Измайлову вечно всё не так, он в принципе недоволен по жизни.

Поворчал и подошёл ко мне, чмокнув в щёку:

— У меня хорошие новости.

Я посмотрела со скучающим видом на мужа. Когда он так говорит, новости либо неинтересны для меня, потому что плевать я хотела на его дела, либо плохие для меня.

— Твой отец вливает свой бизнес в мой. А мы за счёт этого расширяемся ещё больше.