С еле сдерживаемым отвращением я щедро нанесла на чистые волосы купленную на базаре в Рине обувную краску, которая, застыв, превратила их в коричневую паклю.
Из-за моего несколько затянувшегося туалета ужинать сели затемно. Все собрались на чисто выскобленной кухне, которая не просто рассказывала о своей любимой хозяйке, а прямо-таки хвалилась ею. Каждая мелочь существовала здесь на своем месте, но без налета педантизма. Мебель в доме была столь же добротна, как и он сам — широкий стол, за котором могла поместиться очень большая семья (совершенно напрасно Тайя боялась, что ей с дочерью не хватит тут места), удобные деревянные стулья с высокой спинкой, навесные шкафчики украшенные резьбой, большая, в полкухни, очень напоминающая русскую, печь. Но самое главное — ощущение, которое ни с чем не перепутаешь — домашнего тепла и уюта.
Мне, как главной провожатой, вернее провожатому (я сделала страшные глаза, когда Тайя попыталась заикнуться о моем истинном поле, и она больше не поднимала эту щекотливую тему), гостеприимные хозяева предложили оставаться столько, сколько сочту нужным. Я посчитала, что до утра вполне достаточно. После часа причитаний в три голоса этот срок был милостиво увеличен до трех дней. Не последнюю роль сыграло коварное обещание проводить меня к Перекрестью трактов.
— Ишь, какая красавица у тебя получилась, дочка, — собирая на стол, завела разговор рена Дейна. — Жаль, отец ее не прижился на этом свете, но ты не тревожься — воспитаем. Вон, у Айана старшенький — аккурат ее ровесник, не заскучает.
Тайя, помогавшая матери, промолчала. Слова были лишними. И так ясно, без всяких заверений, что моим подружкам здесь будет хорошо.
Я, пользуясь преимуществом своего мужского инкогнито, бездельничала за столом, терпеливо дожидаясь вместе с реном Тийаном ужина. Справедливости ради сказать, ждать пришлось недолго — поверхность стола заполнялась с недурной скоростью самыми разнообразными блюдами, которые роднил бессовестно вкусный запах. Если учесть, что последний раз мы перекусили сразу после полудня, пришлось напрячься, чтобы проявить хорошие манеры и не накинуться на еду тотчас. Просто замечательно, что благодарственная молитва Единому такая короткая. Неизвестно надолго хватило бы моей выдержки и воспитания. Тут было принято есть молча, и фразы кроме «можно соли», «передвинь поближе блюдо» не приветствовались, а еда просто сама лезла в рот. К концу трапезы ощущалось, что если хотя бы еще один кусочек попадет ко мне внутрь, живот не выдержит и треснет где-то в районе пупа.
Мийя после такого беспокойного дня и обильного ужина вовсю клевала носом, поэтому мать без лишних разговоров повела ее укладываться спать. Как-то сразу я поняла, что пришло время расспросов по мою душу. Пока я мылась, Тайя успела переговорить с матерью, и для меня осталось тайной, о чем у них шел разговор.
— Давно ты служишь у Лоранских баронов? — взяла быка за рога рена.
— Ну…, — забыв про переполненный желудок, я схватила со стола ватрушку и принялась энергично жевать, чтобы дать себе немного времени подумать. — Так не то чтобы давно…. С некоторых пор, — что-то в последнее время не получаются у меня связные объяснения, нужно будет потренироваться.
— Сынок, — тут вступился отец Тайи, — Мы просто хотим знать, как тебя, такого…, — он ненадолго замялся, боясь обидеть мои подростково-юношеские чувства. — Молодого не побоялись отпустить с нашей дочкой. Неужели не нашлось никого постарше?
Значит, Тайя промолчала о побеге и скороспелом замужестве. С другой стороны — правильно, нечего родителей по пустякам беспокоить, возраст опять же немаленький! Уже легче — можно врать не стесняясь. В крайнем случае, ограничиться полуправдой.
— Нашлось, — честно созналась я. — Был с нами еще один сопровождающий — свинья редкостная! Все деньги себе забрал. Не хорошо же получилось? Не хорошо. А главное — не честно! В общем, поделили деньжата заново. По справедливости.
— Вы что его… убили? — ужаснулась хозяйка.