Телохранитель для мессии. Трилогия

После грандиозного зрелища чада, естественно, свой лик от зла отвратили.

"Еще бы, после таких показательных выступлений… Зачем его лишний раз из себя выводить, а то разозлится еще больше и оставшиеся акры земли в капусту порубает ".

Безусловно, небольшие очаги зла в Империи еще остались (куда без них! ), но это все семечки по сравнению с Сумеречными землями и Островами Проклятых. Ладно, сделаем вид, что пока поверили этой детской сказочке.

Еще раз взглянув на карту, я насчитала двадцать две провинции, вместо ангажированных двадцати одной. Пересчитала повторно — никакой ошибки. Пришлось опять обратиться за разъяснениями.

— Неран, — лицо девушки перекосило, как от рези в животе. — Остров не принадлежит к Империи. Страна нечестивцев и еретиков. После войны, закончившейся более двухсот лет назад, отношения между нами несколько… м-мм… немного… а-а… напряженные.

Родные междометия. Значит, пошла по-настоящему интересная и важная информация, и название какое-то знакомое…. Однако дальше отвечать Велисса отказалась наотрез, довольно бездарно изобразив крайнюю усталость. С чего ей уставать? Она-то не скакала с утра козой по раскаленной площадке как некая Избранная, то есть я.

Большое багровое солнце устало опускалось за горизонт, когда мы подъехали к аккуратному небольшому городку под названием Нельм. Все в нем выглядело таким чистеньким и опрятным! Дорожки установленной ширины и длины, аккуратно посыпанные гравием, одинаковые бело-коричневые двухэтажные домики с красными черепичными крышами, стоящие в строго определенном порядке, деревья и кусты, посаженые будто по линеечке. Мне не довелось побывать заграницей, но именно так я себе и представляла маленькие городишки где-нибудь в Норвегии или Швеции, с их северной педантичностью. На здании гостиницы, которой посчастливилось заполучить нас в постояльцы, красовалась внушительная вывеска. На ней было написано «У Мэдди» и изображен добродушный мужчина с солидным пивным животиком, наверняка этот самый Мэдди.

Все это удалось увидеть, прильнув к узкой щелке в шторах, сквозь зубы поругивая больших рыцарских коней, существенно ограничивающих мне панораму. Перед выходом из кареты меня опять заставили полностью облачиться.

«Это чтобы никто не увидел твою несравненную красоту» . Было бы еще на что любоваться!

Замучили они меня этой конспирацией. Если бы дело зимой происходило! В этом пекле под тяжелым теплым плащом пот начинал выделяться в невообразимых количествах, заставляя рубашку противно прилипать к взмокшей спине. Глупо разводить весь этот церемониал с секретами. Скорей всего запомнится именно таинственная фигура в плаще. А человек так устроен: если чего-то не знает, сам додумает. Потом еще приврет для красного словца. Не хотели показывать, что я алония, так одели бы нормально. Выдавали бы за ту же служанку. Правда, для обслуживающего персонала у меня угодливости маловато. Но я готова поучиться у Айды, лишь бы не скончаться от теплового удара.

Гостиница была классифицирована мной как четырех-звездочная. Коридоры освещались небольшими и не очень яркими светильниками магической работы. Моя комната с наглухо закрытыми ставнями находилась на втором этаже. После Ордена апартаменты казались просто шикарными: тут вам и мягкая двуспальная кровать, массивный комод, удобные кресла, стол на гнутых ножках, мягкий ворсистый ковер под ногами. Отсутствовала только ванная, но ее отлично заменяли таз и кувшин воды. Все это великолепие — для меня одной! После трех месяцев проведенных с чертовой дюжиной девушек в одном помещении и очередью в душ — предел мечтаний.

* * *

Негромкий стук предупредил о приходе камеристки Велиссы. Чем же я заслужила взгляд, рачительно припасаемый для особо опасных преступников?

«Улыбайся пореже. Людей это нервирует» .

На деревянном подносе уместились тарелка, на которой возлежала (другими словами и не скажешь!) огромная отбивная рядом с горой жареной картошки, соусник, плошечка маринованных грибочков с лучком, парочка упругих сочных помидоров, а также литровая кружка кваса. В свободный уголок с трудом впихнули полкаравая ржаного хлеба. После аскетичности монастырских трапез, такая роскошь выглядела попросту разнузданно.

— Айда! — остановила я собирающуюся выйти женщину.

Та застыла, вцепившись в дверную ручку, как священник перед вампиром в нательный крест, затем медленно повернулась ко мне.

— Не возражаете, если я буду называть вас просто по имени?

— Как угодно госпоже, — удивленно поклонилась она.

— Тогда, не поможете мне расправиться с ужином? — я указующе махнула на поднос.

Лицо Айды пошло красными пятнами, рот жалко искривился.

— Если госпожа подумала… решила… предположила, что я голодна, то это не так. И если ей кажется, что я…