Телохранитель для невесты

— Отдай! Это моя игрушка! — Алиса вывернулась и, сбросив с себя одеяло устроилась на мне сверху. Совсем как несколько минут назад, когда мы, закрывая рты друг другу, играли в совсем другую игру.

— Ну, ладно-ладно! Спасибо, что не старый и мудрый.

— То-то же! Слушай дальше. — Алиса показала язык и продолжила: — Шёл жираф по полям, шёл по лугам. — Игрушка сделала восьмерку на моей груди и стала спускаться вниз. — День, другой, третий. Радовался солнышку и дождю, пока случайно не заметил в кустах ещё одного жирафа.

Ладонь с игрушкой спустилась к паху, и свободная рука обхватила уже налитого и готового к бою "второго жирафа".

— Сказочник не боится, что за смелость может поплатиться своей аппетитной попкой? — мысли о душе и завтраке забылись. Качнувшись бедрами вверх, я подкинул девчонку.

Круглая упругая грудь волнующе подпрыгнула, а задумчивое выражение лица сменилось озорным.

— Если я хорошо помню, пару минут назад тут кто-то пытался имитировать инфаркт, — Алиса показала мне кончик языка.

— Вот же зараза!

Вызов был слишком наглым. Ухватив девчонку за бедра, я крутанулся и подмял ее под себя.

— Варвар!

— Отымею без прелюдии, — язык прошелся по нежной раковине левого уха, и зубы прикусили мочку.

— Нет! — Сказочница уперлась ладонями мне в грудь.

— Да! — снова лизнул.

— Только после "волшебного" слова!

— Не знаю, о чем ты.

— Знаешь! — Словно кошка, Алиса острыми ноготками легонько прошлась по коже. До дрожи.

— Я его уже говорил, — голос сел.

— Скажи ещё раз.

Глаза девчонки загорелись. Теперь она была не просто сумасшедше красивой, но еще и сексуальной, желанной до звона в яйцах.

— Люблю тебя.

— Совсем не больно, да? — пухлые зацелованные губы растянулись в счастливую улыбку.

— Но мне срочно нужна моральная компенсация. — Словно перед витриной с деликатесами, я уставился на один острый сосок, потом на другой.

— Умудрилась же я влюбиться в такого алчного мужчину. Все за плату. — Алиса обхватила меня ногами и, прогнувшись в спине, стала медленно насаживаться. — За все приходится отрабатывать. Никакой жалости.

От тесноты и жара у меня все клеммы перемкнуло. По телу словно ток пустили — не оторваться и не спастись.

— Моя! — накрыв губами её рот, я толкнулся бедрами сам. Подыхая от влаги и тонкого довольного стона, вошел на всю длину.

— Только твоя.

Руки с россыпью веснушек легли мне на плечи. Спина выгнулась ещё больше, не оставляя никаких зазоров между телами.

Большего допинга не понадобилось. Проклиная солнце за то, что слишком рано взошло, проклиная себя за то, что не могу с ней держаться, я подхватил девчонку за бедра и начал наш третий за это утро марафон.

Сдавленные всхлипы и звуки влажных шлепков заполнили спальню. Сердце разогналось до первой космической. Не помню, какой раз был в этой девчонке, а всегда как в первый — хорошо до одури и так сладко, что можно было кончить на финише.

Моя собственная рыжая катастрофа. Та, ради которой выдержал аж три свидания, разговор по душам с отцом и пять чемоданов платьев.

Уже и не представлял, как можно было протянуть неделю без неё. Без подгоревших блинчиков и омлетов на завтрак, сказок перед сном. Без жарких поцелуев и одного странного, ещё непривычного ощущения — покоя.

Ума не приложу, как это было возможно рядом с настоящим ураганом и двумя маленькими фуриями. Парадокс! Но каждый вечер, переступая порог своей квартиры, я чувствовал, как все проблемы остаются позади, и начинается самое главное. То ради чего и стоит жить.

Конец