Телохранитель Ее Величества 3. Страна чудес

— Да. И надо подумать, как эту дуру отмазать, пока мы не во дворце. Ты же знаешь маму, особенно, когда она злая. Вышвырнет в запас, и дело с концом. Надо убедить ее, что Мария Хосе дура, но не настолько. Что заслуживает шанса.

Она в сердцах пиханула виновницу происшествия ногой. Та заворчала спросонья и перевернулась на другой бок. И вся реакция.

Тут Лею пронзила мысль, от которой ее бросило в холодный пот:

— Слушай, а они что, прямо здесь? Со мной? На этой кровати?

Ответом ей стал взрыв хохота.

— Что, Принцесска, только дошло?

— А я как… С ними, или… Или уже отключилась?

— Спроси у Марселлы. Не знаю. Но в любом случае, даже если и так, ты была вторым номером. «Спал» сеньор Сантана «принцессу», — махнула она головой в сторону напарницы, — а кто участвовал в их веселье вместе с ними, он и сам вряд ли вспомнит. Ну что, пришла в себя?

— Да. — Аргумент Лею не успокоил. — Давай одежду.

— Держи. — Мишель бросила ей на кровать другой комплект формы. — Сама оденешься, или помочь?

— Сама. Можешь подождать внизу, я сейчас.

— Хорошо. — Мишель поднялась и направилась к выходу, но вдруг обернулась:

— Ах да, забыла! Марселла сказала, вчера к тебе сеньор один приходил. Такой весь интеллигентный, вежливый. В очках и с дикими глазами.

— Какой сеньор? Не знаю никого. — Лея скривилась и принялась за процесс одевания. Мишель пожала плечами.

— Откуда я знаю? Говорит, у него был пропуск во дворец, подписанный лично тобой — потому она его и выслушала, а не отправила за орбиту Эриды.

Сердце Леи учащенно забилось — она поняла, о ком речь. О человеке, о котором забыла, и была бы рада не вспоминать. И вряд ли бы услышала, окажись ее подозрения напрасными, а его открытие ничего не стоящим. То есть…

— И что он сказал? — Она почувствовала, как внутри у нее все съеживается от дурного предчувствия.

— Откуда я знаю? Марселла говорит, передал какую-то бумажку и ушел. Сказал, что устал ждать, пока ты «отдохнешь», если захочешь, сама найдешь его. Надеюсь, это не тот самый старик из «Омикрона»?

Лея как можно равнодушнее пожала плечами.

— Не знаю. Может, и он. Где бумажка?

— У Марселлы, конечно!

Ладно, я внизу. Давай, не затягивай. Пьянь ты эдакая!

И быстро выскочила за дверь — подушка Леи ударилась лишь в дверной косяк.

Развернула Лея полученную от главы опергруппы бумажку лишь в салоне «Либертадора». Это оказался обыкновенный квадратный блокнотный клочок бумагопластика с семью цифрами в столбик, напротив каждой из которых стояло число. Но раз за разом перечитывая этот бесполезный вроде клочок, она все больше и больше ощущала волнение. К моменту въезда в дворцовые ворота оно достигло апогея, и Лея благодарила бога, что ее состояние можно легко списать на действие детоксина, и Мишель ни о чем не догадалась.

Но когда люки открылись, она, наконец, сумела взять в себя в руки и прошествовала в шлюз дворца с уверенностью многосоттысячетонного астероида в своем праве бороздить просторы Вселенной.

— Мишель, — произнесла она, когда задняя стена шлюза опустилась, а передняя еще не поднялась. — Я сейчас пойду на ковер к маме. Но там не задержусь, ибо что-то мне подсказывает, вырубилась я раньше, чем Мария Хосе устроила рядом со мной групповуху. Ты же не расслабляйся — найди за это время катер. Как только я освобожусь, полетим в Санта-Розу.

Белобрысая присвистнула.

— Ближний свет! Мы ж только оттуда! Зачем?

— Надо, — отрезала Лея. — Кое-что не доделали.

Мишель пожала плечами — спорить с Леей в некоторых вопросах бесполезно. Очень уж она упертая — вся в маму. Что ж, Санта-Роза — так Санта-Роза.

Март 2425, Венера, Альфа, Золотой дворец

— Крестный!

Лея завизжала, и, будто девочка, бросилась в объятия человека, которого любила и почитала как отца. Которому, в бытность безоблачного детства, могла поплакаться в плечо, излить душу, доверить самое ценное и сокровенное. Единственного на Венере человека, заступившегося перед мамой, когда она приняла решение выйти замуж, и даже спрятавшего на время Сергея от ее грозных глаз.

— Девочка моя! Принцесска моя!.. — Крестный прижал ее к груди, куда она привычно уткнулась, собираясь разреветься. И разревелась бы, честное слово, каких-то пару месяцев назад разревелась!

Но сейчас не могла — уже почувствовала вкус статуса монарха, и тот незримо давил.

— Я уже три месяца как не принцесса, — грустно произнесла она. Он отеческим жестом потрепал ее волосы.

— Для меня ты всегда останешься моей маленькой милой принцесской, кем бы ты ни была и сколько бы тебе ни было. Уж извини старика.

— Бернардо, да какой ты старик? — отстранилась Лея и весело оглядела мужчину.

— Старик, девочка, — крякнул вошедший сеньор. — И чем дальше, тем больше не молодею.

— Будет тебе преувеличивать!

Перед ней стоял единственный человек на планете, которому она доверяла. Бернардо Ромеро, первая любовь ее матери, он же ее первый муж. И единственный человек, которому доверяла она сама, с самых пор, когда совершила тот глупый, но такой романтичный поступок — вышла за простолюдина по любви.