Телохранитель Ее Величества 3. Страна чудес

Видно, детоксин уничтожил львиную долю алкоголя, потому, что я вновь оценил девушку, с которой просыпался вот уже два дня. Так сказать, напоследок. Стройная. Плечи широкие, но не портящие женственности. Приличная грудь. Поменьше, чем у Паулы, но побольше, чем у Розы или Кассандры. Попа тоже ничего. Сама смуглая, но с великолепными европейскими чертами лица. Явно полукровка, и явно не одного поколения. Густые иссиня-черные волосы почти до талии, каким позавидовала бы даже наша незаконнорожденная аристократка.

— Ты обо мне так заботишься, — вырвалось у меня. — Наверное, мама обо мне так не заботилась. Ну, может быть только она!..

Девушка обернулась.

— Ты дурак, Хуан.

Я на всякий случай убрал глаза в пол. Почувствовал, что Пантера в ней начала заводиться, а когда женщина так заводится, лучше всегда убирать глаза в пол и делать виноватый вид. Знаю по опыту, быстрее все кончится.

— Нормальный вроде парень, а дурак.

Ты кто, мужчина или тряпка? — начала повышать она голос. — Человека он убил. Ну и что, что убил? Ну и что, что человека?

— Тряпка! — закричала она. — Здоровый! Сильный! Крепкий! Умный! Да-да, умный! Я разбираюсь в людях, и все вижу!

Пауза. И с новой силой:

— И ты, Хуан, несмотря на свой ум и силу, ноешь, как последний хлюпик?

Я молчал.

— Да ты рвать должен! Рвать и метать! Молнии из глаз! С твоими способностями можно каудильо быть, не меньше! А то и капитаном! А он, видите ли, из-за мокрухи плачет!

— Ты не знаешь, каково это, убить безоружного, — вяло начал сопротивляться я, но слишком вяло. М-да, неплохой концерт напоследок. Для протрезвления мозгов.

— Ты сам сказал, он был наркобароном! Сказал?

— Ну, сказал.

— Хуан, поверь, в этой сфере не бывает невинных. Они все виновны, все повязаны. Деньгами. И если кто-то из них кого-то убивает, это всего лишь передел денег, вот и всё.

Твой наркобарон перешел кому-то дорогу, более крутому, более сильному. Но этот сильный такой же бандит, и у него так же руки в крови по локоть. И в свое время его так же кто-то уберет. Нет в этой среде агнцев божьих. Поверь, я знаю. Мой жених из эскадрона, я много чего знаю и много чего повидала.

Так что хватит ныть. Ешь и бери себя в руки. — Она повернулась и поставила тарелку с разогретыми мясными полуфабрикатами, от которых шел ароматный пар. — Понимаю, все мы люди, каждый имеет право на минуту слабости, но МИНУТУ, Хуан! А не почти недельный загул. Это все, что я могу сказать, и все, что могу для тебя сделать.

— …В конце концов, ты знал куда шел, Хуан, — подвела она итог. — Знал, что тебе придется делать, чем заниматься. Так откуда такие нежности? Кончай хандрить и берись за ум. Я уже сказала, в бандах не все поголовно тупые отморозки. И ты, если захочешь, когда-нибудь свой эскадрон возглавишь. Если не будешь ерундой заниматься и по подонку убиваться.

— Спасибо. — Я встал и притянул ее к себе, нашел сзади застежку платья. За неимением другой одежды она вновь облачилась в него. — Спасибо тебе. За всё!..

— Ох, Хуан! Опять?

— Только не говори, что не хочешь!.. — посадил я ее на колени и уткнулся в волосы. Она возбуждала меня. Дико. И я ничего не мог с собой поделать.

* * *

Окончательно проснулся я так же на лавочке, но в Центральном парке. Дело шло к полудню, голова раскалывалась. Меня больше не трогали, но оглядевшись по сторонам, понял, почему — на соседней лавочке сидела красноволосая.

Увидев, что я встал, поднялась, подошла. Протянула бутылку с прозрачной жидкостью. Я залпом выпил, почти не почувствовав вкуса.

— Сейчас полегчает, — улыбнулась она.

Действительно, через пару минут полегчало, головная боль унялась. Но земля запрыгала — видно, это было что-то спиртосодержащее, и она не сняла проблему, а лишь отсрочила ее решение.

— Можно присяду?

Я отсел ближе к краю и хлопнул на место рядом с собой. Она грациозно присела — в ее движениях промелькнуло нечто знакомое, виденное мною в манерах другой аристократки, так же сидевшей со мной на лавочке в Центральном парке.

— Нам нужно поговорить.

Такая преамбула не понравилась. Я поежился, примерно представляя, что происходит.

— А мы с тобой сейчас не разговариваем?

Она замялась.

— Я не об этом. Я хочу поговорить на скользкие для тебя темы.

— Ну, говори, — хмыкнул я.

— Хуан, не думай, я хочу помочь тебе. Ты не безразличен нам. Всем нам.

Пауза.

— Почему ты нас ненавидишь? — Она повернулась, но глазами встречаться не стала.

— Вас? — Я сделал удивленное лицо.

— Не конкретно нас, тринадцатый взвод. Корпус вообще. Вчера ненависть лилась из тебя, словно желчь. Так не должно быть, и я хочу…

— Помочь мне, — перебил я. — Я понял.

— И не надо ехидсва! — обижено вскинулась она. Точнее, играя обиженную. — Это ведь важно. Мы не хотим тебе зла. Ты стал для всех… Своим, и твоя ненависть…

— Понял. — Я усмехнулся, покачал головой. Голова соображала еще плохо, но я делал все возможное, чтобы делать это с наименьшими потерями. — Что ты предлагаешь? Вот так взять и не злиться на вас? Не получится.