Телохранитель Ее Величества 3. Страна чудес

В принципе, я не думал, что ее выгонят. Что отстранят — да, разумеется, предвидел. На время. Совет же рассмотрел ее дело и вынес вердикт: «Злоупотребление полномочиями и пренебрежение обязанностями». И постановил — вышвырнуть Лока Идальгу в народное хозяйство, в ее услугах корпус телохранителей больше не нуждается. Когда я узнал об этом, уже в тюрьме, меня прошиб холодный пот, но сделать что-то было поздно. Да и теперь говорить и оправдываться нет смысла — что свершилось, то свершилось, изменить нам ничего не дано. Мы можем только сражаться за то, что будет. И я попытаюсь, обязательно попытаюсь. Поставлю всех на уши и добьюсь своего. Но это будет потом. Сейчас же мне нужно успокоить ее, хоть как-то обнадежить. Не дать остаткам наших отношений провалиться в тартарары.

— Я встречался с девочками. Они озвучили свой вердикт — не будут трогать меня, если я не буду задевать их, — начал я. — Видишь, проблема решается. Медленно, неспешно, но прогресс налицо. Потом их заберут в службу Железной Сеньоры, и им станет не до меня. А после тебя вернут. Старое как раз забудется и замылится, нужно будет перевернуть эту страницу и назначить мне новые испытания. Учитывая, что это вряд ли будет прогулка по Малой Гаване, им понадобишься ты, и они найдут предлог изменить свое решение. Времени на притирку к новому куратору просто нет, через год я должен быть готов к началу второй фазы.

— Второй фазы? — Она насмешливо хмыкнула. Вроде: «Ишь, куда загнул!»

— Да. Не знаю что это, но корпус — лишь первая фаза. Как только «мозговерт» останется позади, они начнут вторую.

Мои слова для Катарины новостью не стали, она им совершенно не удивилась. Из чего я сделал вывод, что знает она куда больше декларируемого.

— Что будет второй фазой, ты знаешь лучше меня, не хочу даже строить предположений, — закончил я.

Она сделала глубокий вздох, приводя себя в чувство. Встала. Обошла стол и неспешно принялась за прерванное занятие — собирание личных вещей. Оттаяла. Но ирония из нее так и лучилась, и, видно, она считала ее достаточно обоснованной.

— Хуан, твои логические построения поражают. Они великолепны, хорошо продуманны, если принять за константу один единственный маленький фактор.

— ???

— Что они истинны.

— То есть?

— Я говорю, — она снова усмехнулась, от нее разило насмешкой взрослой воспитательницы к малолетнему шалопаю, делающему «глобальные» выводы на ровном месте, — все эти построения сработают только в одном случае — если всё происходящее будет идти так, как ты сказал. Но проблема в том, что ты не учел некоторые факторы, которыми нельзя пренебречь. Твое противостояние не окончено, проблема не решена. Это не конец интриги.

Моя челюсть от изумления отвисла. Видя, что добилась цели, она вновь усмехнулась, на сей раз грустно.

— Вижу, подмывает спросить, что это за фактор?

— Думаю, ты удивилась бы, если б это было не так, — скривился я в ответ. — Ну так что, ткнешь, или заставишь гадать и мучиться, в качестве мести?

— Да какая тут месть! — вздохнула она и присела, сложив руки. Дело не в мести. Дело в том, что я больше ни на что не могу повлиять. А потом может быть поздно. Почему, малыш, ты сразу не пришел за советом? Без этих дурацких подстав с оружием? Неужели бы мы не нашли тебе игольник?

— Не к кому было идти! — фыркнул я. Пошли по второму кругу. Но ей было все равно.

— Тоска. Отчаяние. Безысходность. Ты не учел вот этот фактор, — кивнула она на коробки. Поднялась и продолжила, сгребая из ящиков стола какие-то бумаги и перекладывая их в небольшую картонную коробочку, специально для бумаг. — Те, кто остался — да, присядут на пятую точку. Им не дадут распоясаться. Но той, что не с ними, все равно. Она умеет рисковать, умеет не дорожить жизнью. При этом ее нечем купить, на нее нечем надавить — никаких рычагов влияния. И с нею невозможно договориться. У тебя нет того, что надо ей, а офицеры не пойдут на уступки, ибо раз вышвырнутым за проступок дорога назад закрыта. Что остается?

Катарина выжидающе замолчала, предоставляя мне развить мысль. Я ее понял, и меня прошиб холодный пот.

— А теперь, когда ее предали подруги, сказавшие при всех, что отказываются от мести…

По спине замаршеровали миллионы мурашек. Кажется, я даже побледнел.

— Ее охраняют, не переживай, — усмехнулась Катарина, прочтя мои мысли и немного разрядив атмосферу. — У нее ничего не получится. А лично мне кажется, что тебе на днях светит увольнительная — так будет проще. Но что будет потом…

Она озадаченно покачала головой.

— Меня даже радует, что я ухожу. Нет, честно, малыш, я рада. Где-то в глубине сознания. Сейчас ты проецируешь их «помощь» и на меня, как человека, сидящего в их лодке. А теперь я буду там, не с ними, и перед тобой останусь кристально чистой. Но мне не легче, поверь. — Она посмотрела на меня с такой теплотой и нежностью… Я даже закашлялся.

— Все, Хуан, иди. Мне надо собираться, и лучше это сделать без тебя. Я не знаю, что будет, информацией не владею — со мной последнее время никто не делился. Потому больше ничем не могу помочь. Иди. Еще увидимся.