Телохранитель ее величества: Точка невозврата

— Здесь, в подземельях, находятся склады и бункера на случай войны. Резервные покои, резервные центры управления, резервные энергореактора. Ядерные аккумуляторы, способные несколько недель питать всю огромную Альфу. Здесь же мы отвели место под… Очень нужные помещения, без которых функционирование королевской власти немыслимо.

— Тюрьму? — понял я, ощутив еле уловимо кислый запах в воздухе.

Мне не ответили, но ответ не требовался. Здесь буквально воняло отчаянием и безысходностью. Полутьма, стены и низкий потолок давили на потенциального узника, погребая под собой его надежду выбраться. Идеальное место для подобного заведения.

Через пару минут впереди показалась секция тоннеля, освещенная встроенной в потолок рассеивающей лампой, горящей на полную мощность. Рядом располагались створки шлюза, возле которых стояли еще две вооруженные хранительницы. Мы подошли, одна из них поднесла браслет к опознавательному глазку, створки начали разъезжаться.

— Заходи, — сказала стоящая сзади ее коллега, коснувшись моей спины. Королева и сеньора Гарсия смело шагнули внутрь, я же замешкался, вновь отчего-то подумав, что обратный путь вне сопровождения ее величества невозможен. Повиновался, вошел.

Помещение больше всего походило на огромный медицинский кабинет-ангар. В нем стояло несколько ширм, столиков с инструментами, какие-то приборы, иньекторы, излучатели. Два активированных терминала управления с обилием горящих кнопок и иконок, выдающих какие-то диаграммы и колонки цифр. Еще несколько терминалов, но деактивированных. И запах эфира в воздухе, словно мы находимся в больнице. Но на этом сходство с кабинетом заканчивалось и начиналось с палаческой.

В центре, за ширмой, в первый момент скрывшей его от меня, лежал мужчина, окровавленный и голый. Руки и ноги его были разведены в стороны и надежно закреплены толстенными металлическими скобами, уходящими в горизонтальную наклонную плиту, на которой он лежал, рот же был заклеен клейкой лентой. Лицо мужчины представляло месиво, кровь на бровях и виске запеклась, тело изобиловало порезами и ранами, причем в большинстве свежими. Сам он, как только мы вошли, поднял на нас затравленный испуганный взгляд и отчаянно замычал, пытаясь что-то сказать.

— Рот, — бегло бросила ее величество. Глаза ее гневно сощурились, губы искривились в высокомерной усмешке. Теплых чувств этот человек в ней не вызывал. Из-за другой ширмы вышли почему-то до сих пор незамеченные мною люди — два человека в белых халатах, один из которых отлепил клейкую ленту. Прикованный тут же запричитал, и основным мотивом его причитаний было: «Ваше величество, я же все вам рассказал!» и «Вы же обещали мне! Пощадите!». Я перевел взгляд на палачей в белых халатах. Палачей, не докторов, ибо лица их скрывали полупрозрачные, но затемненные маски, словно красное покрывало с прорезями для глаз их собратьев эпохи средневековья. Двоякого толкования маска не вызывала.

— Как он? — бесстрастно спросила королева. Один из палачей пожал плечами, другой, точнее другая, спокойно ответила: «Нормально». Голос у нее был женский. Я пригляделся — фигура тоже, хотя эдакая мужиковатая, брутальная — сразу и не скажешь.

Второй палач явно был мужчиной, твердой походкой отошел в другой конец комнаты и встал за один из работающих пультов. Женщина, не делая знаков различия, обратилась к королеве, словно к давней подруге:

— Указания будут?

Та подошла ближе к распятому мужчине, который при этом затих, и принялась его рассматривать. Увиденным осталась довольна.

— Все по плану.

Женщина-палач кивнула и удалилась.

— Нннне… Нннне надааа! В-ввв… Вваше… Вввели… — простонал прикованный, давя в себе приступ ужаса. Королева его стон проигнорировала, вместо этого обернулась ко мне:

— Хуан, опиши то, что ты здесь видишь.

Она смотрела мне прямо в глаза, пронзала насквозь. Я непроизвольно отшатнулся, но уткнулся спиной в заботливо выставленное вперед плечо одной из хранителей.

Вздохнул. Отпустило. Вновь окинул взглядом помещение. Улыбающуюся королеву. Каменную главную наказующую. Четверых бесстрастных хранителей и двоих палачей с закрытыми лицами, настраивающих какие-то приборы. Никто из них не испытывал дискомфорта, бьющийся в истерике человек не вызывал у них эмоций. А я?..

Мне было жаль его. Но жаль по привычке. Мать всегда учила меня жалеть слабых, помогать в беде. Но я тут же поймал себя на мысли, что в пыточные под Золотым дворцом просто так не попадают, что-то он совершил против нашей любимой королевы, и относиться к нему нужно не только с позиций гуманизма. Это жизнь, которая будет идти по своим законам, как бы я к ней не относился, и если хочу подрасти, мне нужно смириться с тем, что что-то происходит не так, как я хочу, воспринимать всё спокойно. Пусть это будет первый шаг на пути моей ломки, но он необходим. Особенно в данный момент, ибо всё происходящее — тоже тест.

Но понимать — одно, а пересилить себя…

— Опиши, что ты видишь, — вновь попросила королева, теперь мягко, почти по-домашнему, тонко чувствуя мое состояние.