Телохранитель Каина

Потемкин дочитал лекцию. Теперь должен был начаться сеанс гипноза. Публика притихла. Потемкин стоял у края сцены, вглядываясь в зал, будто бы высматривая, с кого ему удобнее начать. Китайгородцев ненадолго отвлекся на Потемкина, как вдруг в зале случился какой-то шум. Обеспокоенный Китайгородцев обернулся.

К сцене шел тот самый парень из шестого ряда, которого Китайгородцев принял за наркомана. Он шагал решительно, но походка его была странной: ступал широко, крепко впечатывая подошвы ботинок в пол. Китайгородцев встал у него на пути, закрывая собой выход на сцену, как вдруг услышал негромко произнесенное Потемкиным:

– Пускай идет. Не мешайте ему.

Китайгородцев посмотрел на гипнотизера. Тот кивнул, подтверждая: да-да, не мешайте.

Недоумевающий Китайгородцев отступил, парень шагнул мимо него, и у телохранителя вдруг возникло подозрение, что для этого парня он не стал бы препятствием: тот пер, как танк, и вряд ли его можно было остановить так просто.

Парень поднялся на сцену и направился прямиком к Потемкину своей странной походкой бывалого моряка. Китайгородцев тоже поднялся на сцену, чтобы иметь возможность вмешаться в происходящее при первых признаках опасности. Парень дошел до Потемкина, остановился в двух метрах от него, вскинул ладонь к своей непокрытой голове и гаркнул что было сил:

– Ваше сиятельство! Боцман Торопыгин по вашему приказанию прибыл!

Потемкин пошел к краю сцены, а парень поворачивался, не сводя глаз с него, и все тянул ладонь, отдавая честь их заезжему сиятельству.

– Вы его знаете? – спросил у оторопевших зрителей Потемкин и показал на парня.

– Да-а-а! – загудел ничего не понимающий зал.

– Год назад, когда я был у вас на гастролях, – сказал Потемкин, – этот человек подошел ко мне в вашем ресторане… Кажется, «Байкал»?…

– «Ангара»! – крикнули из зала.

– Ах, да, «Ангара». Так вот, он много расспрашивал меня про гипноз. И я его загипнотизировал. Я сказал ему, что про тот сеанс гипноза он не будет помнить ничего, будет жить как прежде, но когда я в следующий раз приеду в ваш город на гастроли, он обязательно придет в тот зал, где я буду выступать, после моей лекции выйдет на сцену и доложит мне о том, что он, боцман Торопыгин, по моему приказанию прибыл.

Потемкин вернулся к парню. Тот по-прежнему стоял, вытянувшись в струнку. Изображал служебное рвение.

– Сейчас я досчитаю до пяти, – сказал ему Потемкин. – Вы проснетесь и забудете о том, что вы – боцман Торопыгин. Раз… Два… Опустите руку…

«Боцман» подчинился.

– Три… Четыре… Сейчас вы проснетесь… Вы будете чувствовать какую-то легкость… Бодрость необыкновенную… Пять!

Вроде бы ничего не изменилось. Но стоявший рядом Китайгородцев уловил случившуюся в парне перемену. Взгляд стал другим. Осмысленность появилась. И парень удивился, как показалось Китайгородцеву. Смотрел в зал и пытался понять, как это он здесь, на сцене, очутился.

– Как вас зовут? – мягко поинтересовался Потемкин.

– Торопыгин! – крикнул кто-то.

В зале засмеялись.

– Саша, – сказал парень.

– А фамилия? – продолжал Потемкин.

– Бобков.

– Вы в армии служили? Или, может быть, на флоте?

– Я в автомобильных войсках. Шофером.

– А на море? – допытывался Потемкин.

– Нет.

– Может, вы все-таки морской волк? Боцман, например.

Парень растерянно улыбнулся, явно не понимая, чего от него хотят.

– Вам такая фамилия – Торопыгин – знакома?

– Нет, – ответил Саша Бобков.

– А если подумать? – настаивал Потемкин.

– Нет! – уверенно открестился от неведомого Торопыгина Саша.

– Хорошо, можете возвращаться на свое место, – сказал ему Потемкин.

В зале засвистели, зааплодировали.

Потемкин скромно поклонился.

Обычные дела, мол, ничего особенного, я еще и не такое умею проделывать.

* * *

В городе они не остались на ночь. Китайгородцев посчитал, что это может быть небезопасно. Они могли уехать поездом, потому что в этом городе была своя железнодорожная станция, но Китайгородцев решил запутать преследователей, если таковые имелись. Он нанял машину, которая за два часа доставила их в другой город – здесь тоже была станция, где Китайгородцев и Потемкин сели, наконец, в проходящий поезд.

Людей в вагоне было немного. В купе, которое заняли Потемкин и Китайгородцев, так вообще никого. Свет не зажигали, сидели в темноте, глядя, как за окном, едва различимые, проплывают силуэты деревьев.

– Я хочу, чтобы вы попробовали еще раз, – сказал Китайгородцев. – Зачем-то Михаил все это проделывал. Может, он еще меня заставил что-либо забыть.

– Я не решался заходить слишком далеко, – негромко произнес Потемкин. – Без вашего на то согласия.

– Мне до сих пор не по себе. Я никогда не мог подумать, что можно залезть к человеку в мозги и хозяйничать там, как у себя в квартире.

– Так вы согласны? – уточнил Потемкин.

– Да.

* * *

Размеренный стук колес поезда действовал усыпляюще. Китайгородцев в полной темноте, закрыв глаза, слышал негромкий голос:

– Восемь… Девять… Вам тепло, вам спокойно, вы хотите спать…

Он действительно хотел спать. Веки налились свинцом, их не поднять, и вообще пошевелиться невозможно, как казалось.

– Десять… Одиннадцать…