Телохранитель Каина

– Зачем? Чтобы он уехал? Так вы все равно будете его искать. Чтобы он поберегся? Нанял охрану? Вы хоть понимаете, что его охрана – это ваши будущие палачи? Они убьют вас, когда вы шестнадцатого придете к Лисицыну. Или даже раньше, – протянул Потемкин, стремительно прозревая. – А? Что скажете? Если Лисицын решит не искушать судьбу? Захочет проблему решить одним махом. Тогда вы не жилец, – сказал Потемкин и посмотрел печально.

Китайгородцев не хотел сдаваться. Не верилось, что ничего нельзя сделать. Как он однажды в какой-то книжке прочитал: «Из любой безвыходной ситуации всегда есть как минимум два выхода». Два! А для него достаточно и одного.

– Вы смогли из меня все это выудить! – заторопился он, потому что ему вдруг показалось, что он уже нашел решение. – Вы знаете, как это делается! Вы сами, в смысле, специалист по гипнозу. Вы можете что-то сделать. Запретить мне, например. Или отменить этот приказ. Внушить мне, установку дать такую: про Лисицына забыть, и чтобы это – навсегда!

– Я могу, – сказал Потемкин. – Попробовать. Но я гарантии не дам. Я не смогу вам обещать, что у меня получится. И никто не даст такой гарантии – что вы шестнадцатого не положите в карман нож и не отправитесь к Лисицыну. Потому что когда я ввожу вас в транс, я действую по наитию. Я брожу по закоулкам вашего мозга как по темной комнате – на ощупь, наугад. Я многого не вижу. И даже не догадываюсь. На что-то наткнулся в темноте, пощупал, догадался, что это такое. А мимо чего-то рядом прошел, и мне даже невдомек, что там что-то было. Я не знаю в подробностях, что с вами проделывали. Какие установки там у вас в мозгу оставили. И самое главное: я не знаю, кто сильнее. Я или тот, кто проделал это с вами. В этом-то весь ужас: я ничего не могу вам обещать. Я ни в чем не уверен.

Развел руками. Он действительно выглядел беспомощным сейчас. Выпутывайтесь сами. Я умываю руки.

– Простите меня, – сказал Потемкин. – Я сделал все, что мог.

И бессмысленно было требовать от него невозможного.

Поезд уже подходил к станции. Потемкин засобирался. Облачился в свое черное пальто, взял в руки сумку.

– Простите, – повторил он, уже когда стоял в дверях.

Он уходил, Китайгородцев оставался.

Поезд остановился.

Потемкин вышел из вагона. Китайгородцев видел из окна, как фигура в черном тенью скользит по засыпанному снегом перрону. Потемкин скрылся из виду, но потом вдруг вернулся. Подошел к окну, за которым стоял Китайгородцев, и крикнул что было сил, желая быть услышанным:

– Михаил! Только Михаил!

Китайгородцев смотрел на него, пытаясь понять.

Поезд тронулся.

– Михаил может!

Поезд покатился быстрее. Потемкин остался на перроне, исчез из виду.

По проходу шел проводник.

– Вы разве не до этой станции ехали? – спросил он обеспокоенно.

Китайгородцев обернулся, но лицо у него было такое, что можно догадаться: не слышал, о чем его спросили.

– Число сегодня какое? – вместо ответа произнес Китайгородцев.

– Одиннадцатое.

ОДИННАДЦАТОЕ НОЯБРЯ. ПЯТЬ ДНЕЙ ДО УБИЙСТВА