Телохранитель моего мужа (СИ)

— Как думаешь, — спрашиваю почти весело, — будет святотатством, если мы займёмся любовью в кровати, где, наверное, зачали моего отца?

Почему-то меня смешит эта мысль.

— Думаю, они бы нам простили, — Рина, наоборот — слишком серьёзна. — А может, дали бы благословение. Если бы могли. Не со мной, конечно. Я тебе не пара.

Чопорная и строгая. Я фыркаю и притягиваю её поближе. Целую в губы, очерчиваю пальцами ключицы, что выступают под футболкой. Залезаю нахальными руками ей в трусы и сжимаю мягкие округлые ягодицы. Восторг. Просто потому что она рядом. Податливая. Желанная. Моя.

— Давай я сам буду решать, кто мне пара, жена. Ты слишком зацикленная и робкая, как девственница. Сплошной обман. Помнится, мне досталась горячая штучка в номере для новобрачных.

Рина чуть медлит, а затем принимает мою игру. Улыбка касается её губ. Горячие руки проходятся по моей груди, высекая искры.

— Не съешь конфетку, пока не развернёшь обёртку, — шепчет она мне в губы, а затем целует.

Не знаю, то ли дом тому виной, а может, мы стали намного чувствительнее и глубже. Для меня секс всегда был всего лишь сексом. Стремление к обладанию. Чувственное наслаждение. Удовлетворение. Но то, что мы вытворяли в постели моих предков, нельзя назвать трахом.

Мы занимались любовью. Нежно и с удовольствием. Это было так глубоко и сладко, что я утонул. Растворился в женщине, что шептала моё имя, достигая пика.

— Я люблю тебя, — сказал, когда всё закончилось.

Сказал, прижимая к себе покрепче, и провалился в сон. Крепкий и без сновидений. А когда проснулся, Рины рядом со мной уже не было.

37. Рина

Он выскакивает из комнаты, будто ему приснился страшный сон.

Шум. Грохот. Он зацепился за что-то ногой. Выругался сквозь стиснутые зубы, а затем увидел меня.

Я на кухне. Сижу на подоконнике и смотрю в окно. Там холодно и мерзко. Крапает мелкий нудный дождь. Беспрерывный шелестящий процесс. Он бы убаюкал меня, если б смог.

Артём сердится. Я слышу, как он сопит. Вижу, как яростно сведены его брови.

— Подумал, что я убежала? — смотрю на него, и что-то острое пронзает моё сердце.

У нас роли наоборот: он — прекрасный Кай, что спешит спасти свою Герду. А я — потерянная девочка, поцелованная Снежной Королевой. У меня в груди — осколок льда, и я не знаю, сможет ли он оттуда выпасть. Я помню, что Артём сказал, когда любил меня так искренне, так отчаянно нежно.

— Спросонку, — ерошит он светлый чуб. — Показалось, что ты ушла.

— Мне некуда. Да и без одежды и денег не очень-то побегаешь. Но я бы сделала это, наверное, чтобы отвести от тебя беду. Я тебя услышала там, в коридоре. Но всё равно считаю, что это неправильно — тянуть человека за собой не пойми куда, зная, что за соседней дверью может ждать смерть.

Мне сейчас всё равно. Пусто как-то, почти безразлично. Наверное, я устала бояться. Чёрно-белый контраст, преследующий всю мою жизнь. Нет полутонов и переходов. Только резкая грань, отделяющая свет от тьмы.

— На всякий случай, — присаживается Артём за стол, — нас охраняют мои люди. Так что если надумаешь побегать, я тебя всё равно найду.

Было бы глупо думать, что он беспечен. Но я здесь. Слежу за сумрачным рассветом и пока не знаю, что делать дальше.

— И сколько мы будем прятаться?

— Недолго. Дай мне немного времени. Официально ты погибла в автокатастрофе, возвращаясь из загородного дома. Загородный дом сгорел дотла — по неофициальным данным. Сейчас мои ребята проверяют. Я жду информацию. Просто не спеши умирать на самом деле, — слабо улыбается Артём. — Будет день, будет пища. Я не собираюсь держать тебя взаперти.

— Я бы хотела увидеть сестру, — понимаю, что, наверное, глупо упрямиться, но Артём кивает, соглашаясь.

— Съездим сегодня обязательно, но позже. Думаю, ещё слишком рано, чтобы пугать медперсонал и тревожить близких.

Он улыбается. Мягко и понимающе. И пружина внутри ослабляет звенья. Кажется, я сама себя накручиваю, а нужно лишь немного довериться и плыть по течению.

— А ещё я хотела бы увидеть Веточку.

— Посмотреть ей в глаза? — Артём не сводит с меня глаз, и внутри начинает царапаться щекотка. Я чувствую себя желанной женщиной. Немножечко счастливой, что, казалось бы, сумасшествием при всех сложившихся обстоятельствах.

Меня пугают смены настроения. Немножечко. То чёрная тоска, то игривость кошки, что вытягивает тело на раскалённых солнцем камнях, потягивается, разевая пасть, показывая клыки и выпуская когти. Невероятные ощущения, не пережитые мной ни разу до этого дня.

— Хочу узнать, случайность или она меня предала.

— Не любишь разочаровываться?

Я медлю, подбирая правильные слова.

— Я уже говорила: у меня не так уж много радостей было в жизни. Я не жалуюсь, нет. Но с Ветой связаны светлые моменты. Я думала: вот это настоящая дружба. Всякое случалось. И ей не каждый день мёд приходилось пить. Но я знала: могу поплакаться. Получить поддержку. Пусть на словах. А сейчас я не знаю, что думать. Хочу знать правду. Любую. А потом буду думать, как жить дальше, если она всё же использовала меня втёмную.