Телохранитель моего мужа

— Как ты меня напугала, — он присел рядом на корточки и пытался отогреть в своих ладонях мои заледеневшие пальцы. — Что-то случилось, Рина? Ты прости, я задержался. Не хотел оставлять тебя надолго, но так получилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Юджин приходил, — перебила я его.

На миг повисла неловкая пауза. Я не знала, с чего начать. Хотелось и предупредить, и рассказать, что не он задержался, а его задержали, чтобы мы с Юджином могли обговорить условия игры. И что скоро всё закончится. Между нами. Потому что я не смогу жить и знать, что Артёму каждую секунду может что-то угрожать. Но я не успела ничего сказать.

— Не надо. Ничего не говори пока. Особенно те слова, что рвутся из тебя. Я и так знаю, что ты мне скажешь. Я ни за что тебя не оставлю в покое, слышишь? Даже не мечтай, Рин. Ты сейчас успокоишься, отогреешься. Я заварю тебе чаю — крепкого, как ты любишь. У нас баночка варенья есть. Малинового.

На миг мне показалось, что он несёт бред. Какое варенье, какой чай? Через три дня я не знаю, как жить дальше, а он — отогреешься…

А затем я поняла: он меня успокаивает. Его голос звучит магнетически и действия — простые, но такие понятные — позволяют отвлечься от шёпота шаманского бубна в голове и дышать. И когда мы садимся пить чай, мне уже не хочется истерить и биться головой об стену, плакать и выкрикивать какие-то непонятные злые слова.

Постепенно, слово за слово, я рассказываю о том, что мне предстоит.

— Всё решаемо, Рин, — у Артёма брови сведены. Так и хочется дотронуться пальцем и разгладить вертикальную морщинку. Он в последнее время так часто хмурится. Я со своими проблемами мешаю ему быть улыбчивым и счастливым. — К тому же, — толкает он меня в бок, — там выписали великую индульгенцию на секс и деторождение.

Я задыхаюсь от его попытки пошутить. Да, осталось лишь забеременеть, чтобы чаша жизни была полна.

— У меня на примете есть одна замечательная квартира. Буквально вчера Мари сетовала. Какой-то её знакомый уезжает за границу, ему нужен кто-то надёжный. Там не просто за цветочками поухаживать. Там какой-то элитный пёс остаётся. Он его отдавать никому не хочет, говорит, что дома ему будет лучше. И взять с собой не судьба пока. В общем, идеальный вариант. Сегодня же созвонюсь с Мари. Платить только за коммуналку, но обязательно нянчиться с собакой. Пойдёт?

— Не начислит ли мне наш друг Юджин за это штрафные очки? — колеблюсь я.

— Не начислит. Где-то в интернете его объявление бродит. Ты могла просто на него наткнуться и без всяких «посредников». А Мари за тебя поручится.

— У меня нет зимней одежды, — кто о чём, а отсутствие тёплых вещей меня волновало очень сильно.

— Зато у нас есть три дня до начала игры. И пока игра не началась мы успеем сделать очень многое.

А я об этом и не подумала. Надо же. Зато сейчас начинаю соображать: Юджин знал. И дал эти три дня. И в голове моей всё окончательно запуталось. Зачем ему играть, если он ещё до старта разрешил немножечк сжульничать? Проверит мою честность или всё же милосердно дал возможность «подтянуть хвосты»? Тогда почему не разрешил сходить домой, чтобы забрать мои вещи?

Непонятные тёмные провалы.

Но я всё же готова побороться за право жить свободно.

47. Артём

— Не дрейфь! — поднимала боевой дух моя сестра. — Утрём мы нос твоему мафиози. Играть он надумал, игрушечник. Надо ему машинки купить, пусть погоняет по полу, как в детстве. Пользы больше и душе приятнее, чем простых людей в рамки загонять и наблюдать за ними, как за подопытными крысками.

Рина краснела и прятала глаза. Она не привыкла к прямолинейности моей сестры. А я в который раз подумал: вот кому нужно было стать солдафоном. Она и с мужиками в агентстве играючи управлялась. И они, сволочи, слушались её, роптать не смели. А кто пытался перья поднимать, либо осаждали, либо происходила смена персонала.

— Смотри: на первое время мы самое важное купили. Позже, когда что-нибудь понадобится, я покажу тебе отличные места, где можно и дёшево, и приличную одежду приобрести. Не бойся: будешь всё брать за свои деньги, этот комарик нос нам не подточит за самоуправство.

— Спасибо, Мари, — Рина всегда благодарила трогательно, от всего сердца.

— Ты это брось, — отмахивалась сестрица, — для чего тогда нужны друзья? Уж точно не водку пить. Хотя иногда и это нужно.

На следующий день произошло знакомство с собакой. То есть с квартирой. И тогда я понял, почему знакомый Мари никак не мог «квартиру в хорошие руки» пристроить. Сдавалась не квартира. Искали няньку собаке. Вернее, друга, если уж совсем точно.

— Это Дзиньсинь, — вещала сестра. — Можно просто Дзэ или Мао. Это какой-то жутко дорогой мастиф.

— Тибетский, — явно нервничала то ли жена, то ли боевая подруга того самого знакомого, что хотел и квартиру сдать, и собаку сбагрить.

Впрочем, я не справедлив. Просто, глядя на огромного пса, ненужные мысли лезут в голову.

— Он добряк. Не смотрите, что огромный. Лучше Дзиня собаки не сыщете. Просто мы уезжаем туда, где вечно жарко, а у него шерсть густая. И возраст…