Телохранитель поневоле (СИ)

Ответить я не смогла. Во рту почему-то пересохло так, что губы склеились намертво. Меня хватило только на то, чтобы отрицательно мотнуть головой, заодно разрывая странный, почти гипнотический контакт с серыми глазами. Сразу стало немножечко легче, но всего лишь на миг. Потому что в следующее мгновение Диллон вдруг ни с того, ни с сего, со вздохом сгреб меня в охапку и так притиснул к себе, что стало нечем дышать:

— Какой же ты еще ребенок, Милена, — глухо выдохнул он мне куда-то в волосы, горячее дыхание обожгло кожу головы, рука погладила по спине. — Не заморачивайся, я же тебе пообещал: все будет хорошо! И меня не нужно бояться. Я бываю крайне невоздержанным на язык, но никогда не стану применять силу против тех, кто заведомо слабее, кто не сможет защититься.

Я растерялась окончательно. Обида и злость на Диллона отошли куда-то в сторону, растворились в пространстве. Тепло его тела окутывало, согревало, обещало покой и безопасность. Мне вдруг отчаянно захотелось ему поверить, что все действительно будет хорошо! Что все беды и проблемы пройдут стороной, я вернусь домой, и все будет как раньше: дом, папа… жених… Жених! Меня будто ледяной водой окатили.

Диллон, к счастью или к несчастью, так и не понял, что со мной произошло. Отстранился и вдруг улыбнулся, удерживая меня за плечи на вытянутых руках. Не усмехнулся, не ухмыльнулся, а именно по-человечески улыбнулся:

— Ну? Успокоилась? Тогда забирай свои вещи, можешь даже тот пирог прихватить, и мы отсюда уходим. Синдикат уже свалил, больше облав быть не должно. А значит, и нам нечего сидеть в этой норе. Сейчас найдем какое-нибудь кафе, нормально поедим, потом снимем квартиру. И я займусь решением твоей проблемы. Очень скоро ты будешь дома и забудешь все пережитое как страшный сон! Ну же! Встряхнись!

Поведение Диллона выбивало из колеи. Неожиданное сочувствующее отношение лишало опоры и будило внутри меня какой-то подозрительный слезоразлив. А он мне: успокоилась! И все же, кое-что помогло мне собраться и взять себя в руки. Проморгаться, загнать истерику как можно глубже. Позже всласть поплачу и пожалею себя. А сейчас нужно собраться и держать ушки на макушке: я не могу и не хочу оставаться с Диллоном и дальше, сколько бы безопасности он мне ни обещал. Я с ним просто рехнусь. Нужно постараться найти общественную сеть и послать весточку отцу. А еще лучше, сбежать и самой вернуться домой. Я пока не могла даже представить, как от резервации смогу добраться до своего района, но совершенно точно, если шанс подвернется, я его не упущу. Не позволю использовать меня словно куклу, как рычаг давления на отца! Чего бы мне это ни стоило!

Распихав поудобнее по всем карманам содержимое сумочки, я натянула толстовку и застегнула замок под подбородок. Поудобнее приладила на голову бейсболку и шагнула к двери. За пирогом идти не стала. Мне хотелось, чтобы этот демонов пирог помирил меня с Диллоном, но подслушанный разговор подсказал, что примирение между нами — это только мои глупые мечты. А Диллон ждет, не дождется, когда сможет от меня избавиться. Так какой смысл тащить за собой этот склад искусственных жиров и другой съедобной химии? Мне он не нужен точно.

Даже если Диллон и заметил мой демарш с пирогом, он ничего не сказал. Только скомандовал, чтобы не отставала. Обратно выбирались тем же путем: темный коридор со всяческим мусором под ногами, лифт и, наконец, холл или фойе со стойкой ресепшен и размалеванной девахой за ней. Только оказавшись наверху, я сообразила, что, когда мы спускались, деваха использовала какой-то брелок-ключ или что-то в этом роде. А когда мы выходили, Диллон сам открывал двери и вызывал лифт. И я, разиня, не заметила, как он это делал! Хотя, к чему мне подобные знания? Уверена, я здесь больше никогда не появлюсь.

Еще когда мы сюда заявились, я заподозрила деваху-администратора в симпатиях к Диллону. Сейчас же мои подозрения переросли в твердую уверенность: девица едва из трусов не выпрыгивала, расточая моему спутнику улыбки и авансы. Вот только Диллон, к моему скрытому удовлетворению, лишь тепло попрощался с ней. Покидая следом за парнем здание, я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как на размалеванной мордахе отчетливо проступило сожаление. Интересно, Диллон просто ей нравится как самец, или она знает, кто он и к какой социальной прослойке относится?

Деваху-администратора пришлось выбросить из головы сразу, как только мы спустились по потрепанным временем ступенькам крыльца. Выяснилось, что в резервации с транспортом не очень, особенно в ту сторону, куда собрался Диллон, а потому придется идти пешком. Но, по словам Диллона, это было даже хорошо после двухдневного сидения под землей. Нам обоим не мешало размяться.

Резервация или гетто в некотором роде было анахронизмом. Позабыв про чувство собственного достоинства, я вертела головой словно заглючивший дроид и жадно рассматривала, что творится вокруг. Там, за пределами резервации, в нормальном, осовремененном мире такого точно не было.