Телохранитель (СИ)

— Сергей, — сказал Ленин, — положение очень сложное. Эсеры захватили несколько административных зданий. Телефон и телеграф в их руках, а это прескверно. Я хочу поручить тебе охрану Кремля. Сможем продержаться до утра?

— Надо — продержимся, — уверенно ответил Сергей.

Не раздумывая, Сергей приступил к установлению постов, лично расставил людей, обходя, внимательно вслушивался в звуки ночного города. К утру в Москву вступили 1-й Латышский и Образцовый полки. Под руководством Сергея они отбросили эсеров в Трехсвятительский переулок. Сюда же подвезли артиллерийские орудия. Эсеры засели в особняке Морозова, но уже после нескольких выстрелов из пушек, они не выдержали и обратились в бегство.

Было дано указание о поимке повстанцев. На Курском вокзале поймали успевшего загримироваться Александровича. Кроме него были арестованы почти все члены ЦК левых эсеров.

В Кремль Сергей приехал ближе к вечеру. Мятеж практически был подавлен. У Сергея были важные сведения, но они требовали уточнения. Он собирался провести несколько допросов, в частности задержанного Александровича.

Он прошел в приемную Ленина. Там был Дзержинский.

— Феликс Эдмундович, мне надо побеседовать с задержанными, — обратился Сергей с просьбой к председателю ВЧК.

— Они все расстреляны, — спокойно ответил Дзержинский и вышел…

А тем временем из Питера в Москву приехали Федор Зубков и Елена Иванова, из Саратова — Константин Усов. Пополнился отряд и москвичами: Гвоздом, Зеленцовым, Новиковым, Корольковым и Киселевым.

На станции Удельная, в тридцати километрах от столицы, обосновался на конспиративной даче Гоц. С ним находился Рабинович.

Понимая, что боевому отряду предстоит самая сложная задача в их деятельности, Семенов старался сделать все, чтобы она завершилась удачно. Он долго искал конспиративную квартиру, наконец, выбрал дом, принадлежавший владельцу фотоателье, дальнему родственнику одного из террористов. Дом стоял на Долгоруковской улице между Садовым кольцом и Селезневкой. Рядом — угрюмое здание Бутырской тюрьмы. Однако, место подходящее; у фотографа постоянно толкучка, на посторонних не обратят внимания. Вокруг — приземистые деревянные домики, огражденные проломанными заборами. В случае необходимости можно легко скрыться.

Основная база размещалась в деревушке Хлыстово, прилепившейся к дачному поселку Томилино. Здесь тихо, удобно. Москва в двадцати пяти верстах от станции Томилино. До деревни — полчаса ходу. Кругом дачи — местные жители привыкли к чужим. Томилино — не глухая деревня, где приезжий возбуждает всеобщее любопытство.

Владелец дачи — мужик угрюмый, сильно пьющий, бессемейный. Ничем, кроме денег и выпивки, не интересовался. Перебрался в сарай, и там пил с утра до ночи. Дачу снял Михаил Александрович Давыдов, тридцативосьмилетний филолог — учитель Московской гимназии, прапорщик царской армии, член партии социалистов-революционеров. Ему, человеку в глазах Советской власти лояльному (он читал лекции на курсах агитаторов и инструкторов при ВЦИК), приказали разместить здесь группу террористов-подрывников из боевого отряда.

В группу входило несколько человек: Глебов, Штальберг, Жидков, Кочетков, Зобов, Гаврилов, Даненберг. Все они старые члены партии, проверенные, надежные. К началу августа на чердаке оборудовали склад оружия. Здесь под сеном хранились ручные гранаты английского производства, несколько запасных запалов, два сухих элемента и части для адской машинки, десятизарядный маузер в кожаной кобуре. Через французскую миссию приобрели бомбу, запалы, шнур, пироксилин. Все это зарыли в огороде, прикрыв сверху вялой картофельной ботвой.

В Томилино Лида Коноплева, блистала познаниями. Она читала лекции о яде кураре. Положив перед собой темно-бурые зернышки, она говорила:

— Кураре индейцы Южной Америки приготовляют из смеси соков растений. Смесь варится, выпаривается на солнце и только на солнце, ни в коем случае ни на очаге — и получается кусочки. Индейцы используют кураре для охоты на зверье и птиц, смазывают ядом стрелы. Если порошком посыпать ружейные и револьверные пули, предварительно сделав надрезы, яд окажет необходимое воздействие. Для человека смертельная доза — сотые доли грамма, пылинка… Смерть наступает мгновенно.

После Лиды слово взял Абрам Гоц.

— Итак, мы начинаем… Выходим на передний край борьбы с большевиками. Пускаем в ход наше грозное оружие…

Коноплева поморщилась: к чему патетика? Сейчас она просто выглядит фальшивой. К кому Гоц адресуется?

По выражению лица Лиды, Гоц угадал направление ее мыслей.

— Прошу всех запомнить непременное условие: если боевика задержат с поличным. Он не должен называться членом партии эсеров. Ни в коем случае! Он обязан твердо и решительно заявить советским органам власти, что действовал на свой страх и риск. За Центральным комитетом остается неоспоримое право — признать акцию партийной сразу после покушения или через некоторое время.