Телониус Белк

Остатки еды подходят к концу. Наступает время прогулки. Только что я это уточнил, посмотрев на часы в виде двух уродливых троллей, тянущих друг на друга подкову с делениями в виде секунд. Да, время подходит к концу. И если продолжать играть, то в шесть часов Кудряшка снова покажет всю свою ко мне нерасположенность по новому поводу.

Что-то подсказывало мне, что по дороге никто моего Белка не увидит. И ведь действительно так. Все прохожие по привычке раскланиваются со мной точно на балу, а на белку даже ни разу не посмотрели. Так что, скорее всего, я просто схожу с ума. Это хреновый расклад. Всё-таки неспроста я услышал тогда русскую речь на концертнике Эрика Долфи. Вслед за этим пришёл русскоговорящий белк. И неизвестно ещё, кто появится передо мной в ближайшей перспективе.

Буду, пожалуй, считать, что я просто переутомился слегка.

Ну, подумаешь, русская речь померещилась. А белк размером с небольшой мотоцикл и толстый как надувной кит? Телониус Белк, это же надо такое придумать!

Странно, – думаю я и тихонько трогаю его за шерсть на хвосте. Белк тут же прижимает уши. Через него вдруг проходит электрический ток. Касания этого тока, я правда, не ощутил, но кажется что-то почувствовал.

Хвост был холодный и мокрый. Вдобавок, он постоянно дёргался, точно садовый шланг, когда сквозь него проходит вода из-под крана. Интересно, достаточно ли этого, чтобы считать моего белка живым? Но ведь не мёртвым же мне его считать, не с того света?

А почему бы, в самом деле, и нет?

Тууликаалио – населённый пункт довольно-таки унылый. И, вдобавок, серый, точно грозовая туча, которая никогда не прольётся дождём. А главное – воздух здесь пустой и гулкий. В этом воздухе и живёшь как в пустой кастрюле, поставленной на огонь. Хоть и птицы поют над головой, но, пока на горизонте автобус не появится, или самолёт не пролетит, мерещится, что тебя заживо похоронили. Вот вы смеётесь, а мне, может, только того и надо было – чтобы заживо себя похоронить. Я так себе всё это и представлял. Причём задолго до того, как сюда переехал.

Проблема в том, что представить себя похороненным под Иматрой очень сложно. Вроде бы на первый взгляд тут никого нет. Один сплошной лес и несколько нежилых помещений. Вот, например, прямо передо мной – не то ангар, не то огромный яркий контейнер для мусора. Но как только расслабишься, так тут же появляются головы тут и там. Облачённые в капюшоны или обряженые во встопорщившиеся шапочки, которые финкие жители носят на манер колпака – точь в точь как садовые гномы. Почему же именно шапочки бросаются в глаза первее всего? Потому что, пока не выйдешь на шоссе, дорога идёт то вверх, то вниз. И, поэтому, вначале голову видишь, и уже по ней гадаешь, кто идёт – седой финский металлист или бабушка? Вариантов немного, а принцип совершенно такой же, как и в кубике Рубика. Стороны четыре, цветов семь. А комбинаций, наверное, сто пятьдесят. Или как в хроматической гамме, где комбинаций можно накрутить до бесконечности. Поэтому наблюдать за металлистами и бабушками – хорошо. По крайней мере, не надоедает.

Вот, сейчас мы с Белком топаем вдоль шоссе. Всех, кто встретится на нашем пути видно издалека, начиная от самого горизонта. И люди нам попадаются всякие разные – от бодрых затянутых в кожу бабушек до совсем уже дряхлых металлистов, передвигающихся с помощью ходунков.

Мимоходом, Белк подозрительно всех обнюхивает. У него плохое зрение, но исключительный нюх. И Белк рассеянно морщится. Я его понимаю. Раньше и мне немного действовал на нервы контраст – глухой лес, камни и люди в футболках с «Металликой». Была у меня по первому времени мысль – не обращать внимания на людей, одичать в здешних лесах и не дёргаться.

Обстановка, скажем так, располагает, да и сам я не лыком шит.

Но если честно, чувствую – что-то не то. Это потому что в то время я пока ещё ничего не понял.

Однажды, решив плюнуть на условности, я растянулся спать прямо на широкой просеке – там, где перед этим пытался играть на саксофоне. Идти домой было лень. А что? Вполне удобно. Немного сырым был мох, на котором приходилось лежать. Но в целом – почему бы и нет. Мох как ковёр, можно не накрываться

Весь день просеку нагревало солнце. К вечеру, конечно, тепло ушло, но, вот, воспоминания об этом тепле остались. Поэтому я заснул, подложив под голову саксофон. Мне даже снилось, что я валяюсь на пляже. Хотя я сам отдавал себе отчёт, что к утру должен замёрзнуть и вообще – делаю что-то не так.

Что бы вы думали, чем всё это закончилось? Кто меня потревожил? Кабан, лось, белка? Нет.

Представьте себе, в двух метрах от меня с неба упал финский спортивный парашютист. И первое, что он сделал – вежливо со мной поздоровался.

Я же аккуратно кивнул в ответ, помог ему сложить парашют и, словно ничего не было, отправился домой восвояси.