Телониус Белк

– Финниш Галф – брякаю я.

Это первое, что приходит мне в голову из школьной программы.

Искуственная шуба вежливо поправляет меня:

– Галф оф Финланд.

И коротко, всего лишь двумя движениями мотает головой – мол, неправильно ты меня понял, старик.

А я развожу руками. Не говорю же по-фински!

– Я не хотел бы вмешиваться, – шепчет на ухо невесть откуда взявшийсяТелониус Белк, – но буду настойчив. Ведь с ней можно по-английски говорить. Не только по-фински…

Заметно, что в присутствии дам, моя белка становится безукоризнно вежливой. Никаких «отвяжитесь». Никаких лазаний по деревьям. Никакого капризного пафоса. Он приседает на мой саксофон и тщательно вглядывается Шубе в единственный проём, остающийся в такой мороз открытым – вырез повыше запястья, словно предназначенный для поцелуя. Одета она довольно странно. Под никогда не снимаемой искуственной шубой – всякие рюшки и сеточки. Кожа в этом вырезе у Шубы просматривается совершенно белая. А вот лицо у неё смуглое. И вполне себе ничего.

Приходится дать Белку пинка ниже пояса, чтобы не зарывался.

Шуба удивлённо поднимает брови вверх.

Что, я кому-то даю пинка? Кому интересно?

Я в замешательстве. Как сказать по-фински «Телониус Белк»? А по-английски? Ведь знал же Ботинок, что надо мне с репетитором заниматься перед поездкой. Придётся, в конце концов, с кем-то незнакомым заговорить, не в космос же меня запустили.

Но об этом надо было думать раньше. Всё, что мне остаётся сейчас, это продолжать рассматривать останки пауков, которых практически сдуло холодным ветром.

Видя моё замешательство, Шуба действует решительно. Щёлкнув застёжками школьного портфеля, она вынимает оттуда светоотражательного человечка. Это мальчик. Второй светоотражательный элемент – девочка – уже и так на её портфеле висит. Она отщёлкивает его, соединяет оба светоотражателя между собой так, что те начинают держаться за руки. Направляет их в сторону «финниш галф» и, молча, приглашает полюбоваться тем, что получилось.

Однако, улучая момент, когда она отворачивается и про меня забывает, я медленно, боком как пляжный краб, двигаюсь в сторону автобусной остановки.

Думаете, это было легко? Вовсе нет. Ухожу я с ощущением полного, ничем не прошибаемого одиночества. И по дороге домой всё пытаюсь подраскрутить эту ситуацию в свою пользу, но не могу.

«Финниш Галф.… Не финниш галф», – бормочу я.

Учить теперь придётся языки… Особенно английский.

А когда? Ведь вместо того, чтобы заниматься настоящими делами, приходится уделять время такой ерунде, как, скажем, сейчас – негнущимися пальцами ковыряться в пианино на пару с толстой белкой, которую сам же и выдумал. Уныло всё это и, если вдуматься, страшно. Но ничего не поделать. Это как пустыню пересекать в одиночестве. Или экспедицию на Северный полюс вдруг совершить. И никаких нервных срывов я себе позволить себе не могу. Пока этот кошмар не закончится, подозреваю, что мне и думать нельзя о девчонках. Или всё-таки можно?

Глава девятая

Чтобы начать сносно играть негнущимися пальцами, оказывается, тоже приходится долго тренироваться. Отдельно на себе всё надо тащить. И не день и не два. И не час, например, а восемь. Я, впрочем, сижу всего час, но уже устал до чёртиков.

– Сфера, – говорит белка. – Действуй как сфера.

– Причём здесь сфера твоя? – огрызаюсь я.

И ведь не в первый раз Белк заводит про эту сферу разговор! Неспроста хочет, чтобы я запомнил про эту дурацкую сферу. Может, это только на первый взгляд кажется таким натянутым и пафосным – сфера!? И, быть может, пора просто привыкнуть к тому, что мой глупый Белк знает то, чего не знает никто – ни Горжетка, ни остальные преподаватели. Кажется, пора бы уже начать сделать расследование насчёт этой сферы.

В интернете я уже всё посмотрел. Сфера – понятие многозначное, сфера, это и то и другое и третье. Но только не то, что мне нужно сейчас.

Про негнущиеся пальцы в Википедии тоже ничего нет.

Возможно, поняв, что Белк имеет в виду, я пойму, что происходит со мной сейчас. Началось всё тогда, когда Козёл приходил ко мне с саксофоном. Зачем он пришёл? Ведь не для того, чтобы лишить меня радостей детства и беспечного запуска вертолёта на детской площадке? А что? Если бы не он, запускал бы и дальше себе вертолёт. На пианино бы играл. Поигрывал бы в школьной группе на синтезаторе. А хороший синтезатор мне мог и Ботинок купить. Вышло бы дешевле, чем платить за квартиру в Финляндии.

Может быть, я спрашиваю как-то не так?

Аууу, Белк! Что значит сфера?

Отвечает на этот вопрос белк, как и всегда, впрочем, туманно. Может и спрашивать надо не абы как? Может начать, с того, что такое «белк», а не сфера?

– А сфера это белк? – играю в слова я, – Или белк это сфера?

И Телониус Белк озадаченно смотрит на меня, как на глупого:

– Есть квадратный белк. А есть сферический. Что непонятного? – произносит он описательным тоном и указывает широким жестом на окно где кружаться снежинки.

Тогда я рисую на бумажке квадрат. Потом вписываю в него то, что кажется мне сферой. Двигаю под нос Белка всё то, что у меня получилось: