Тельце

– Добил я того офицера. И всех его приближенных. Товарищи-то, знаешь, как радовались? Так что обругали меня и плевали в лицо. Рады были, как бы ни скрывали. Свинья должна была сдохнуть.

– Жестоко. Это все, чего ты хотел? Ты рад тому, что вышло?

– Все что я хочу – это просыпаться в девять утра, нажираться, дрочить и слушать The Strokes. Увы, этому не быть.

– Всегда есть выбор.

– Да это так. Но чаще всего он хуевый, и лучше бы его не было.

– Глупо это.

– Ты через неделю-другую иначе на это посмотришь, самое весело у тебя впереди. Знаешь, я подумал, что Лизе об этом говорить не буду. Совсем с ума сойдет, поехавшая.

– Кому?

– Лизе. Моей девушке. Ну, уже бывшей. А жениться должны были. Рад был знакомству. Хоть сейчас-то имя скажешь, а?

– Игорь, – я неловко протянул ему руку.

– Не, не так, – сказал Пашин, и мы взялись интуитивно за предплечья. – Вот, другое дело. Меня Женя зовут.

15.

Я спустился в подвал и, спасибо хорошей памяти, вспомнил необходимый путь. Бежал и спотыкался, вслед мне неприлично кричали. Конец коридора, дверь с кротом. Я бил по двери кулаками и ногами, железо гремело на весь коридор. Никакой реакции. Попробовал еще раз – ничего, потом еще. Ноль реакции. На руках не осталось живого места. Кожа в мясо, черные синяки. Я подходил к каждому встречному и расспрашивал про Сашу. Никто ничего не знал, никто ничего не видел. Шансы сходились к нулю. Большинство и так тут на нелегалке, так они и сдадут кого-нибудь, ага. Мне повезло наткнуться на знакомую уборщицу.

– Здравствуйте! – кричал я. – Слава Богу я вас встретил, спасибо огромное. Помните меня? Я к вам несколько месяцев назад подходил, спрашивал про Сашу. Скажите, пожалуйста, где он. Телефон не берет, не отвечает.

– Вы ошиблись, – раздраженно ответила она. – Никогда здесь Саши никакого не было, я не понимаю, о чем вы.

Я оттолкнул ногой ее ведро с тряпками и схватил за шею. Она выпучила глаза и застонала.

– Где Саша?! Говори! Маленький, лысый. Дьявол. Крот на ручке. Курит много. Саша! Саша!

– У…

– Давай!

– Умер.

Отпустил ее. Она заплакала. Я посмотрел в потолок, желая увидеть там ответ, что делать дальше.

– Когда?

– Позавчера.

– Надо же? – оторопел я. – Поминки когда?

– Не знаю, – ответила она и заплакала.

– Не, потом будете плакать, – решительно сказал я. – Мне нужно, чтобы вы сейчас же узнали это. А то иначе…

Уборщица уже листала в телефоне номера. Гудки. Короткий разговор.

– Они сейчас у него дома, скоро будут выезжать. Поминки после.

– Где живут?

– Зачем вам это? Я ничего не скажу, если вы собираетесь семье больно сделать.

– Мне нужен именно он. Увидеть его. Помогите, разве я много прошу? Мне просто необходимо его увидеть.

Она продиктовала мне адрес. Во мне пылала злоба. Во мне вновь появилась обида. Как он смел во мне поселить всю эту желчь, использовать меня для своего плана? Был ли он? Женя, блин, Женя… Как же так. Как тесен мир. Неужели я буду тем, кто сообщит ей о том, что ее парень оказался в Екатеринбурге, так еще и в психбольнице, так еще и перед тем, как отправиться в колонию. Все сложилось, и нас придавило. Может, за этим она и звонила мне – сообщить о том, что они больше не вместе? Потом буду выяснять, – думал я. Самое главное, цель номер один, цель абсолют – увидеть Сашу.

Машина остановилась около общаги. Что оставалось делать? Я ходил вдоль коридоров и высматривал самую грустную компанию. Одет я был не к месту, несколько детишек пробегали мимо и пытались забраться в мои карманы. Взрослые улыбались, а потом кричали им, что они так ничему и не научились. Коридор закрыл сигаретный дым. Стены разрушались на глазах. Я стал как герой фильма «Дурак», бегать по этажам с ужасом на лице. Одно отличие только – я был бы не против, чтобы здесь кто-нибудь умер под горой советского кирпича. Взрослым побольше, детям поменьше. На восьмом этаже около одной из квартир стояли люди. Они скрывали свои лица. Протер лоб, зашел внутрь. На кухне стоял накрытый стол, вокруг него скорбили. Никто в горе меня видеть не хотел, оно и к лучшему. Молодая девушка стояла отдельно от всех. Я подошел к ней и спросил, где Саша. Не поднимая головы, она указала пальцем на приоткрытую дверь в конце квартиры и ушла.

Внутри было темно, прикрыты шторы. Вокруг гроба стояли несколько человек. Они рассматривали покойника, будто видели его впервой. На лице Саши закоченело смирение. Спокойствие навсегда. Его тело больше ничего не волновало, а душу разбирали на части специалисты. Смущало лицо. Улыбка, застывшая на нем. Он злорадствовал, он смеялся. В последние минуты своей жизни, встретившись с неизбежным, он все равно над этим насмехался. Мне казалось надо мной. И над Женей, парнем Лизы. Сколько еще человек попали ему в лапы? Скольких он еще оставил навсегда калеками? Будущее грозило быть ужасным если землю топчут такие же как мы. Я схватился за голову Саши и сказал:

– Тварь ты, Саня, тварь. Что ты со мной сделал?! Что ты со мной сделал?