Тем временем

Казинцев. Это забавно, конечно, и, с другой стороны, очень характерно: знаменитый режиссер Кончаловский говорит, что главный национальный проект — выделить иностранную валюту для изменения национального сознания по западной модели. Вообще-то я хочу поздравить всех нас, у нас в России еще в середине ХIХ века, было провозглашено, что есть много цивилизаций в мире и все они равноправны. Между прочим, идея, вроде бы, совершенно естественная, но провозгласил ее именно русский философ Николай Данилевский. Русская цивилизация восприняла Византию? Да, но Византия — что это такое? это Платон, это греческая культура, величайшая культура в истории человечества. Россия ближе Запада к Святой Земле и она больше удержала от первоначального христианства, чем Запад, и говорить о ней, что это периферия, это, по-моему, несправедливо. А вообще-то не очень плодотворно ставить вопрос, способна ли цивилизация к прогрессу. Конечно же, любая цивилизация, если она живая, способна к развитию. Другое дело, какое это развитие? под давлением внешних факторов и по чужим схемам, или же на основании своих собственных представлений. Вот этого развития я искренне желаю России.

Ведущий (грустно, обращается к Игорю Чубайсу). Игорь Борисович, что делать?

Чубайс. Я думаю, что для начала нужно сойтись в сходном понимании понятий, терминов и проблем. Именно в этом мы и расходимся. Потому что, когда Вы, Андрей Сергеевич, говорите, что нынешняя власть сакральна, ну, я поверю, что для Вашего брата она сакральна, но вообще сама власть жалуется, что она абсолютно оторвана от общества…

Ведущий (насмешливо). Зато для Вашего брата она не сакральна, Игорь Борисович.

Чубайс (слегка смущенно). Ну…

Ведущий. Давайте не будем про братьев.

Чубайс (бодро, справившись с секундным смущением). Дело в том, что у нас разные позиции с братом. (Ведущий. Я знаю.) А тут позиции общие. Поэтому я так говорю. Вы призываете как бы к приближению к западной культуре, на окраинах которой мы находимся. Но там главенствует право. А у нас огромную роль всегда играла мораль. Так вот, я бы сказал, что переход к правовому государству, к правовому обществу — это первый неправовой шаг. Потому что что такое право? Право — это очень сложная система. Никогда заранее не ясно, какой вердикт вынесет суд. Право регулируется властью. Попробуйте в Америке судиться с государством. Это никогда не удастся.

Ясин (постепенно раздражаясь). Намного лучше, чем в России, уверяю Вас.

Чубайс (не слушая, продолжает гнуть свою линию). У государства вы никогда не выиграете. А мораль вещь абсолютно прозрачная. Если я, допустим, совершил аморальный поступок, не надо два года ждать приговора, все сразу всем будет понятно. И наоборот, если нравственный поступок, то… Поэтому регуляция через мораль гораздо эффективней, гораздо лучше, и Россия как раз…

Кончаловский, Ясин (хором). Значит, по понятиям.

Чубайс (обращаясь к Кончаловскому). Вы это называете «по понятиям».

Кончаловский (быстро). Не только я, не только я. И академик тоже.

Чубайс. Да, вас уже двое, да, но это еще далеко не все. Я уже не говорю о демократии. Вот у Вас есть имя, но разве Вы его выбирали, отчество, фамилию? Вы его не выбирали, но всякому человеку приятней всего слышать свое имя. Вы выбирали свой язык? Нет. Вы выбирали свой пол? Это Господь создал такой пол, понимаете, Ваш. Но Вы же от этого не стали несвободным, Вам же от этого не стало дискомфортно. Есть целый ряд вещей, который вообще не является предметом выбора, предметом свободы. Однако они помогают жить, а не мешают. Если мы все время требуем демократии, все время все нужно выбирать, все время релятивизация всех правил — это разрушение всех правил. Должна быть константа, должны быть устойчивые ценности, устойчивые правила. И в России они были. И выход заключается в том, чтобы вернуться в российскую систему ценностей, а не разрушать ее.