Тема с вариациями

Р а я. А наверное, можно — одно из двух. Либо как ты, либо как Зинаида Григорьевна.

В а л я. Ну, по-старухиному у тебя не выйдет. Не тот характер.

Р а я. Вот я и думаю.

В а л я. А по мне — лучше одной. Хотя как-никак, а всё — брюки.

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

Письмо старушки

На авансцене  с т а р у ш к а  сидит в качалке и пишет. В глубине сцены  Р э ч е л  танцует под магнитофон. И л ь я  просматривает газеты.

С т а р у ш к а (пишет и говорит). «А теперь я вам опишу, какой разговор был у меня сегодня с Илюшей и Рэчел». (Смотрит на Рэчел.) Это что? Самый последний крик моды?

Р э ч е л. Уже нет.

С т а р у ш к а. А это не вредно?

И л ь я. Не хочешь ли научиться, мама?

С т а р у ш к а. Нет, я уж лучше сразу что-нибудь поновее.

Р э ч е л. Новые я танцую пока неважно.

С т а р у ш к а. Ничего. Мне не к спеху.

Р э ч е л. А что танцуют у вас молодые люди?

С т а р у ш к а. Я редко бываю на танцульках. Скорей его, то же самое.

И л ь я. Такие танцы у вас, наверное, запрещены.

С т а р у ш к а. Насколько я знаю, если молодым людям что-нибудь запретить, так они именно это и делают. У нас сейчас молодые люди увлекаются стихами.

Р э ч е л. Пишут стихи?

С т а р у ш к а. Ну — пишут! Ты думаешь, стихи — сел так просто и написал? Ходят и слушают стихи.

Р э ч е л. И на это тратят свободное время?

С т а р у ш к а. Только свободное. А на что ты тратишь свободное время?

И л ь я. О! Они серьезные люди!

Р э ч е л. Ох, папа!.. Мы гуляем, ходим в кино, сидим в кафе, танцуем… Занимаемся спортом.

С т а р у ш к а. То же самое и у нас. (Илье.) А ты разве всего этого не делал?

И л ь я. Разумеется, делал! Правда, мы гуляли по-человечески. Не обнимались, не целовались у всех на виду. Но я не осуждаю. Каждое поколение по-своему с ума сходит. Старики всегда брюзжат. А надо знать: перемены означают неприятности, но перемены означают прогресс. Например, в кино сейчас показывают такое, что даже обезьяна покраснела бы. А они смотрят и хоть бы что. И если это не прогресс, так вы можете меня…

Р э ч е л. Ох, папа! Такое сейчас время.

С т а р у ш к а. А какое сейчас такое особенное время?

Р э ч е л (со смехом). Последнее! (Вертится.)

И л ь я (матери). Ты слышала? Последнее.

С т а р у ш к а. Ну и ну. Что это значит?

И л ь я. Что в любой момент все может полететь к черту. Верно?

Рэчел продолжает вертеться.

С т а р у ш к а. Это они так говорят?

И л ь я. Они так думают. Говорить они не любят. Особенно с нами. Впрочем, побеседуй с нею сама. Может, тебе это удастся. (Выходит.)

Рэчел вертится и смеется.

С т а р у ш к а (внимательно приглядевшись к Рэчел). Это очень симпатично, то, что ты умеешь так красиво танцевать. Но мне кажется, у тебя плохое настроение.

Р э ч е л (остановившись). Как ты догадалась?

С т а р у ш к а. По глазам вижу.

Р э ч е л. Интересно… Сколько лет живу, и никто никогда не интересовался моим настроением.

С т а р у ш к а. И вот приехала бездельная старуха, да?..

Р э ч е л. Нет. А настроение… Сама не пойму почему.

С т а р у ш к а. Может, хочешь поделиться? Вдруг я пойму?

Рэчел молчит.

А можно и помолчать. Тоже иногда очень помогает.

Рэчел, сделав еще несколько медленных танцевальных движений, приближается к старушке и присаживается на пол у ее ног.

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

У Вали

В комнате  В а л я  и  Р а я. Рая пишет, а Валя стоит у зеркала и оглядывает себя.

В а л я. Электрика, напиши, сменили. Но и новый пьет.

Р а я. Про электрика не буду. Неудобно в Америку.

В а л я. У них, что ли, не закладывают? Эта кофточка у тебя — носить можно.

Р а я. Да?

В а л я. Производит впечатление. Настоящая замша-то?

Р а я. А я ничего поддельного не люблю.

В а л я. А я вон какое себе платьице отхватила. Не старит?

Р а я. Нет. Но не будем отвлекаться. Теперь про Люсю.

В а л я. Писали уж. Учится. Пиши, как Костя живет.

Р а я. Не надо.

В а л я. Ей надо. Я как-то к ней захожу, а у нее в руках Костино фото. Спрашиваю: «Чего ради?» А она: «Ты знаешь, Валя, ведь я его почти вырастила. То есть не я, конечно, а его мать. Но все равно, говорит, он на моих глазах вырос. Женился». Это на тебе, значит. «Развелся. А теперь — взрослый мужчина, разъезжает по свету. А поделиться не с кем…» Жалела она его. На днях заходил. Интересовался, нет ли писем от старухи. Для отвода глаз. Мог бы и по телефону позвонить. А я: «Как живешь-то?» — «Хорошо», — говорит. А морда кислая. А про тебя — ни слова. Слушай, а может, с Костькой недоразумение какое? Проверила бы.

Р а я. Не буду.