Читаем Темная Башня. Путеводитель полностью

Он предлагает новый план, куда более простой в сравнении с тем, что они обсуждали на подходе к Калье. Он верит, что Тауэр продаст им пустырь за номинальную цену, доллар, потому что ждет их появления. Пусть даже Тауэр думает, что без пустыря ему будет проще, он тем не менее долгие годы держался за него, точно так же, как отец Каллагэн хранил черный хрустальный шар Колдовской радуги.

Эдди и Роланд переносят Черный Тринадцатый в Пещеру двери, предварительно упаковав его в мешок для боулинга, который нашел Джейк. Роланд ждет в пещере, вставив в уши патроны, чтобы заглушить тодэшные колокольца.

Три недели прошло с их последнего посещения Нью-Йорка. Эдди находит двух громил Балазара, Джорджа Бьонди и Джека Андолини, которые угрожают сжечь самые ценные книги Тауэра, если тот не даст устного согласия продать им пустырь после того, как истечет срок действия договора. Эдди захватывает бандитов врасплох. Он знает их по своему времени, они познакомятся с ним только в следующем десятилетии. Знания о семье Андолини он использует для того, чтобы до смерти напугать бандита, прежде чем отправить его к Балазару. И он достаточно жестоко обращается с ним, чтобы правая рука Балазара понял: Тауэра не трогать. Эдди изобретает новую компанию и говорит Андолини, что Тауэр продаст пустырь «Тет корпорейшн», а не «Сомбре».

После того как Андолини уходит, Тауэр говорит, что некоторые из выражений Эдди напоминают ему речь персонажей в книге Бенджамина Слайтмана-младшего.[159] На обложке книги изображено строение, которое напоминает деревянный куонсетский ангар (куонсетский сборный модуль). На титульной странице книга называется «Хоган», но на обложке написано «Доган», слово, которого не существует. Тауэр говорит Эдди, что эти и другие типографские ошибки значительно повышают стоимость книги.[160]

Тауэр с неохотой соглашается продать пустырь за доллар, получив обещание, что позднее с ним расплатятся по рыночной стоимости. Эрон Дипно — адвокат, у ка по-другому быть не могло. Эдди просит Тауэра обратиться к нему, чтобы тот подготовил контракт. Но, чуть-чуть оправившись от испуга, Тауэр тут же дает задний ход, демонстрирует упрямство, благодаря которому он так долго не поддавался на уговоры «Сомбры».

Но все-таки соглашается при определенном условии: если Эдди скажет ему, какая фамилия написана на листке бумаги, вложенном в конверт, на котором написано имя далекого предка Тауэра и нарисованы иероглифы, расшифровывающиеся как «НЕНАЙДЕННАЯ», он сделает все, как говорит Эдди. Последнему предстоит отгадывать очередную загадку, и вновь от его успеха зависит судьба всего живого. Он отвечает правильно. На листке написано: «Роланд Дискейн из Гилеада, род Эльда, СТРЕЛОК».

Эдди знает, как отреагирует Балазар на слова, переданные ему Андолини, и хочет, чтобы Тауэр уехал и не появлялся в Нью-Йорке до 15 июля. Тауэр упирается, но Эдди в конце концов разъясняет ему, какая над ним нависла опасность. Эдди говорит Тауэру, чтобы тот попросил Эрона Дипно написать почтовый индекс того города, куда они отправятся, на заборе, который окружает пустырь. Прежде чем они расстаются, Тауэр заставляет Эдди переправить шкаф со своими наиболее ценными книгами в мир за Ненайденной дверью. Он догадывается, и не ошибается в этом, что Балазар, узнав, что он покинул город, сожжет его магазин.

Джейк тем временем пытается в одиночку разобраться, почему Бенни Слайтман и Энди встречаются по ночам. Ыш ведет его по следу Слайтмана на другом берегу реки, и они находят куонсетский ангар, напоминающий Доган с обложки книги Бенджамина Слайтмана-младшего.

Внутри находится аванпост «Северного центра позитроники». Джейк проникает внутрь, угадав пароль, и видит целую стену мониторов. Те, что еще работают, показывают разные места в Калье, объясняя тем самым, откуда Волки узнают, где местные жители прячут детей или какое собираются оказать сопротивление. К счастью, ка-тет проводил свои совещания вдали от камер наблюдения.

Еще на одном мониторе Джейк видит приближающихся Энди и Слайтмана. Спрятавшись в чулане, он узнает, что Слайтман помогает Энди в обмен на гарантии безопасности Бенни. Его сестра-близнец умерла, отчего уязвимость Бенни в случае прихода Волков крайне велика.

Энди докладывает о текущей ситуации Финли О’Тего в Алгул Сьенто[161] (там находятся Разрушители) и объясняет, почему предупреждает горожан о прибытии Волков: он наслаждается горем, которое они испытывают. «Для меня каждая их слеза — золотой самородок». Вскоре после встречи с роботом Эдди высказал предположение, что Энди получает удовольствие, наблюдая за страданиями людей, и, как выяснилось, не ошибся.

Джейк понимает, в каком тяжелом он оказался положении. Несмотря на дружбу с Бенни, он должен доложить Роланду отом, что Слайтман-старший — предатель. И это предательство похуже того, на которое пошел Роланд, позволив ему упасть в пропасть. Проблема Джейка в том, что ему далеко не просто находить друзей, и вот теперь, когда у него появился настоящий друг, он должен донести на его отца.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Как мы пишем. Писатели о литературе, о времени, о себе [Сборник]
Как мы пишем. Писатели о литературе, о времени, о себе [Сборник]

Подобного издания в России не было уже почти девяносто лет. Предыдущий аналог увидел свет в далеком 1930 году в Издательстве писателей в Ленинграде. В нем крупнейшие писатели той эпохи рассказывали о времени, о литературе и о себе – о том, «как мы пишем». Среди авторов были Горький, Ал. Толстой, Белый, Зощенко, Пильняк, Лавренёв, Тынянов, Шкловский и другие значимые в нашей литературе фигуры. Издание имело оглушительный успех. В нынешний сборник вошли очерки тридцати шести современных авторов, имена которых по большей части хорошо знакомы читающей России. В книге под единой обложкой сошлись писатели разных поколений, разных мировоззрений, разных направлений и литературных традиций. Тем интереснее читать эту книгу, уже по одному замыслу своему обреченную на повышенное читательское внимание.В формате pdf.a4 сохранен издательский макет.

Анна Александровна Матвеева , Валерий Георгиевич Попов , Михаил Георгиевич Гиголашвили , Павел Васильевич Крусанов , Шамиль Шаукатович Идиатуллин

Литературоведение