Читаем Темная Башня. Путеводитель полностью

Джейк приходит в ярость, когда Волки убивают Бенни, и при виде мертвого друга превращается в машину-убийцу. «Лучше бы убили его гребаного отца!» — кричит Джейк. Он расстреливает Волков точно так же, как Роланд расстреливал население Талла.

Телепатические способности Джейка помогают Мэнни открыть Ненайденную дверь, давая ка-тету возможность вернуться на Землю вслед за Сюзанной-Миа. Джейк, Ыш и Каллагэн материализуются на нью-йоркской улице, и Ыш едва не попадает под такси. Переполненный злостью, еще бы, едва не погиб второй его друг, Джейк наставляет на таксиста отцовский «ругер». Он бы, конечно, сдержался, если бы был взрослым, а так эмоции бьют через край.

Джейк готов умереть в попытке спасти Сюзанну. Он занимает место Роланда, становясь командиром их маленького отряда, когда вдвоем с Каллагэном входит в «Дикси-Пиг», предлагает план действий, в котором остается место для импровизации на случай непредвиденных обстоятельств.

Он иногда корит себя за то, что украл отцовский пистолет, и ему далеко не всегда нравится человек, в которого он превращается, когда ходит с этим пистолетом. Хотя характер у него крепкий, Джейк никогда не теряет человечности, которой так часто не хватает стрелкам. У него возникает желание убить Джохабима, посудомойщика на кухне «Дикси-Пиг», но он сдерживается. Джейк знает, что Роланд точно убил бы его, и подозревает, что точно так же поступили бы Эдди и Сюзанна. «Я люблю их, но, надеюсь умереть, прежде чем стану таким же, как они, и перестану думать, заслуживает ли смерти тот, кто противостоит мне, или нет».

Джейк вне себя от горя, когда Эдди простреливают голову при освобождении «Синих небес». Члены ка-тета чувствовали, грядет что-то ужасное, и чувство это, «ка-шуме», напомнило Джейку, что он ощущал нечто похожее перед тем, как под горами Роланд позволил ему упасть в пропасть. В долгие последующие часы Джейк не знает, как ему реагировать, потому что никогда не видел смерти человека, которого любил.

Он знает свои недостатки. Когда Роланду нужен человек, который поведет пикап, Джейк не пытается сделать вид, что ему это по силам.

Роланд не собирается жертвовать Джейком ради спасения Стивена Кинга, на которого катится неуправляемый минивэн. Если уж ка требуется жертва, то стрелок предпочитает умереть сам. Но его подводит тело, и Джейк занимает место Роланда, показывает себя настоящим стрелком, хватает Кинга и прикрывает его своим телом. И потом просит Роланда заниматься Кингом, а не им, потому что они пришли сюда, чтобы спасать Кинга. «Это смерть… я знаю, такое со мной уже случалось», — говорит он Роланду, который пытается убедить себя, что у Джейка лишь легкие травмы.

Джейк умирает, пока Роланд занимается Кингом, но лишь после того, как передает важные инструкции Ышу и Айрин Тассенбаум. Роланд однажды сказал ему: «Тебе нет нужды умирать счастливым, но ты должен умереть удовлетворенным тем, что любил свою жизнь от начала и до конца и всегда служил ка». Роланд хоронит Джейка в неглубокой могиле неподалеку от шоссе и просит Айрин посадить рядом розы. «Это Джейк, который жил достойно, любил тех, кто любил его, и умер, когда того захотела ка. Каждый человек должен умереть[275]. Это Джейк. Дай ему покой».

Умерев, Джейк не исчезает со страниц книги. Сюзанна встречается с ним в другом Нью-Йорке, где он — Джейк Торен, младший брат Эдди. Им обоим снилась женщина по имени Сюзанна, которая присоединится к ним в Центральном парке, после чего у них троих начнется новая жизнь.

Эдди Дин (Эдуард Кантор Дин)[276]

«Первый — молодой, черноволосый. Стоит на границе между разбоем и убийством. Демон вселился в него. Имя демона — героин».

(ТБ-1)

Роланд впервые сталкивается с Эдди Дином на борту самолета, летящего с Багамских островов в Нью-Йорк. Под каждой рукой молодого человека прилеплено по фунту кокаина, сам же он опустился на самое дно. Он перевозит наркотики, чтобы добыть денег на героин для себя и своего старшего брата, Генри.

У него черные волосы, почти зеленые, цвета лесного ореха глаза, длинные пальцы. В фильме его должен сыграть кто-нибудь из популярных молодых звезд, вроде Тома Круза, Эмилио Эстевеса или Роба Лоува[277]. Он вырос в бедном районе и его уличный выговор особенно дает о себе знать, когда он злится, словно он говорит через нос, а не через рот.

Эдди первым попадает в новый ка-тет Роланда и первым покидает его. Он родился в феврале 1964 г., то есть в 1987 г. ему двадцать три[278]. Живет он в квартире с двумя спальнями в Кооп-Сити, который, в реальности Эдди, расположен в Бруклине, а не в Бронксе. Родители Эдди умерли, но мать, пока была жива, часто напоминала Эдди, что старший брат так и не нашел места в жизни во многом из-за него. Генри тоже в это верит, наверное, по той причине, что слишком часто слышал от нее эти слова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Кошмар: литература и жизнь
Кошмар: литература и жизнь

Что такое кошмар? Почему кошмары заполонили романы, фильмы, компьютерные игры, а переживание кошмара стало массовой потребностью в современной культуре? Психология, культурология, литературоведение не дают ответов на эти вопросы, поскольку кошмар никогда не рассматривался учеными как предмет, достойный серьезного внимания. Однако для авторов «романа ментальных состояний» кошмар был смыслом творчества. Н. Гоголь и Ч. Метьюрин, Ф. Достоевский и Т. Манн, Г. Лавкрафт и В. Пелевин ставили смелые опыты над своими героями и читателями, чтобы запечатлеть кошмар в своих произведениях. В книге Дины Хапаевой впервые предпринимается попытка прочесть эти тексты как исследования о природе кошмара и восстановить мозаику совпадений, благодаря которым литературный эксперимент превратился в нашу повседневность.

Дина Рафаиловна Хапаева

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука