Читаем Темная Башня. Путеводитель полностью

«История Роланда — мой Юпитер — планета, доминирующая над всеми другими (по крайней мере в моем понимании), с необычной атмосферой, безумными ландшафтами, жутким притяжением. Я сказал, доминирует над всеми остальными? Пожалуй, это определение недостаточно точно. Я прихожу к осознанию того, что мир Роланда (или миры), по существу, вбирает в себя все прочие, созданные мною; в Срединном мире есть место для Рэндалла Флегга, Ральфа Робертса, странствующих парней из „Глаз дракона“, даже для отца Каллагэна, проклятого священника из „Жребия“, который уехал из Новой Англии на автобусе и в итоге поселился на границе ужасной страны Срединного мира, которая зовется Тандерклеп. Мне кажется, все они заканчивают там свой путь, но почему нет? Срединный мир появился первым, задолго до них, увиденный суровым взглядом синих глаз Роланда» (ТБ-4).

Когда Кинга спросили, считает ли он, что эпопея «Темная Башня» его magnum opus, он ответил:

«Да, считаю. Всякий раз, останавливаясь, я возвращался и говорил: „На этот раз я собираюсь действительно постараться, сделаю все возможное, чтобы закончить эту работу“. И всякий раз выходило, что история словно ждала меня. Я даже спрашивал себя: „А чего я так долго не садился за нее?“ Точного ответа, полагаю, нет, но всякий раз, когда я заканчивал очередную книгу, мне, похоже, требовалась пауза, чтобы колодец вновь наполнился… Завершение „Темный Башни“ — роскошный бант на коробку с моими книгами. Прямо-таки подведение итогов. И думаю, все, что я еще напишу, будет эпилогом к тому, что стало произведением моей жизни»[354].

«Темная Башня подводит черту под тем, что я действительно хотел сказать»[355]. Что еще, как не magnum opus, связывает воедино и подводит итог творчеству человека? В «Тудей шоу» Кинг говорит, что начал работать над романом после завершения последнего тома «Темной Башни», да только очень быстро зашел в тупик. Своей жене он сказал: «Может, я действительно сломался (в творческом плане), работая над тремя последними „стрелковыми“ книгами»[356].

«Думаю, я еще найду, о чем мне писать. И если написанное мне понравится, я его опубликую», — сказал он Рене Родригесу из «Майами герольд», но вот что он говорит «Уолден бук рипорт»: «Я действительно не знаю, что будет дальше»[357]. А в октябре 2003 г. Кинг признался, что пару раз брался за роман, но попытки эти не увенчались успехом. «Когда дело доходит до этого, я чувствую, что полностью выдохся. Полагаю, мне требуется креативная „виагра“»[358].

Кинг также говорит, что со временем все книги «Темной Башни» будут переписаны. «Когда читаешь роман после первой или второй правки, хочется что-то подправить, отшлифовать, чтобы все заблестело. Здесь та же ситуация. Но я хочу, чтобы сначала люди прочитали новые тома, пятый, шестой и седьмой, потому что я вложил в них много труда, и работа наконец-то закончена»[359].

Многие читатели путешествовали с Роландом больше двадцати лет. Теперь вся история рассказана, секреты вселенной Роланда открыты, и Темная Башня вновь крепко стоит на Лучах, которые поддерживают ее, восстанавливаясь сами, а поле роз поет.

Роланд вновь в пустыне, идет по следу человека в черном, но на этот раз есть надежда, что он поймет смысл своего похода. Сумеет осознать как вселенную, так и свое место в ней. И тогда, полностью поняв себя, достигнет-таки успеха.

Это очень близко к «и с того самого момента они все жили счастливо».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Литературоведение / Образование и наука / Культурология
Гений места
Гений места

Связь человека с местом его обитания загадочна, но очевидна. Ведает ею известный древним genius loci, гений места, связывающий интеллектуальные, духовные, эмоциональные явления с их материальной средой. На линиях органического пересечения художника с местом его жизни и творчества возникает новая, неведомая прежде реальность, которая не проходит ни по ведомству искусства, ни по ведомству географии. В попытке эту реальность уловить и появляется странный жанр — своевольный гибрид путевых заметок, литературно-художественного эссе, мемуара: результат путешествий по миру в сопровождении великих гидов.

Дж. Майкл Стражинский , Джозеф Майкл Стразински , Петр Вайль , Пётр Львович Вайль , Юлий Александрович Стрелецкий

Фантастика / Литературоведение / Проза / Космическая фантастика / Научная Фантастика / Юмористическая фантастика / Современная проза