Темная икона

Неожиданно они одновременно повернулись в сторону царских врат – оттуда вышел человек в рясе, с такой же маской на лице. Он важно прошествовал к накрытому парчой столу и сбросил черное одеяние, и только теперь стало понятно, что это женщина. Она села на край стола, а один из монахов подошел к чаше, взял кинжал и полоснул себя по запястью. Струйка крови потекла в чашу, тем временем другой монах подошел к столу и проделал то же самое. Когда все десять братьев пополнили содержимое кубка, они снова встали в круг и продолжили петь молитву. Женщина сделала несколько глотков из чаши для причастия и легла на стол. Братья, продолжая убыстрять речитатив, возложили руки на ее живот, и то, что происходило в дальнейшем, заставило Павла оцепенеть от ужаса. На руках монахов постепенно проступили черные вены-веревки, чей узор становился все гуще. Они пробежали по спине, груди, запульсировали на шее. Кожа женщины как будто впитывала черную субстанцию этих вен, и на ее животе под ладонями монахов выступили такие же пульсирующие черные сосуды. Их рисунок был слишком густ для нормальной кровеносной системы человека, сплетаясь в причудливый плотный узор. Черные жилы, как корни хищного растения, выползли из тела женщины, зазмеились по столу, медленно спускаясь на пол. Павел с удивлением увидел, как они оставляют за собой разводы коричневой жижи – точно такие же, какие он видел на потолке в келье старика. Жуткие отростки разрастались, соединяя монахов и женщину в одно целое, и психиатр увидел, как эта густая сеть пульсирует в едином ритме. От головы женщины черные веревки протянулись к иконе – проползли по полу и поднялись по стене, напитывая черный силуэт темной субстанцией – изображение как будто ожило и запульсировало. Монотонный речитатив монахов действовал гипнотизирующее – Павел ощутил, что невольно покоряется этому ритму, легонько отбивая его ладонью на дереве. Чтобы развеять наваждение, он посмотрел на старика и окликнул его шепотом:

- Отец Василий, что это? Что они делают?

Старик потрясенно посмотрел на Павла:

- Похоже, проводят черную мессу. Та чаша – потир, кубок для причастий.. Это поругание священной литургии и таинства причастия.

Юрий Иванович с налитыми кровью глазами обернулся к старику:

- Чертовщина какая-то. Кирюх, я все равно не верю в эти байки. Это наверняка фокусы. Пойдемте к чертовой бабушке отсюда, эти эмо бои, пожалуй, и нас угостят галоперидолом или чем похуже во славу сатаны.

Отец Василий умоляюще сложил руки:

- Юра, христаради, уходите отсюда. Ты же знаешь, я тебе никогда не врал – вам опасно тут быть! Господи, у них женщина, это хуже всего!

Журналист в задумчивости потер плохо выбритый подбородок и хмыкнул:

- Бабы. Да уж, опасность хуже не придумаешь.

Вдруг Павел, старец и Юрий Иванович оглянулись на Мурада, издавшего истошный вопль. Тот отошел на полшага от своего смотрового отверстия и тыкал в него пальцем – из дыры смотрел самый настоящий глаз, окруженный складками коричневой плоти. Веко его было испещрено пятнами плесени, а из уголка текла омерзительная белесая жидкость. Почти одновременно вскрикнули журналист и Павел – в их смотровых щелях появилось по такому же глазу, дико и несфокусированно вращавшему глазным яблоком.

Старец скомандовал:

- Бежим! Они нас заметили!

Отец Василий подобрал полы рясы и шустро бросился по лесам. Спрыгивая с нижнего яруса, Павел и его спутники направились было к центральным воротам монастыря, но путь им преградил вышедший из мрака брат Аркадий и еще один незнакомый Павлу монах, позади них виднелись еще силуэты в рясах. Старик крикнул Мураду:

- К юго-восточной башне! В ней есть выход наружу!

Четверка бросилась за Мурадом, Павел тянул за руку старика, начавшего выдыхаться. Услышав топот за спиной, он увидел, что преследовали их уже четыре монаха в масках. Преодолев метров пятьдесят, беглецы приблизились к квадратной белой башне с небольшой деревянной дверкой. Тяжело дыша, Мурад рванул тяжелую дверь на себя, и, когда остальные ввалились внутрь, быстро задвинул засов.

- Вот черт! – с шумом выдыхая воздух, журналист наклонился, оперевшись руками на бедра. – Да что тут происходит-то, твою мать! Ваша братия массово решила в сатанизм податься? Так я не против, репортаж хоть дельный сделаю! Чего им надо от нас, Кирилл?

Отец Василий прислонился к сводчатой кирпичной стене и перевел дух:

- Все еще хуже, чем я думал. Эта женщина… О Господи…

- Да что вы все про женщину твердите? Чем она вас так пугает?

- А вы думаете, я зря баб решил в монастырь не пускать? Сила у них немеряная, а контролировать не умеют. Страстей много, силы много, понимания – мало. Не зря они ее себе взяли. Светлана отчаявшаяся была, у нее сын тяжело болен, нетрудно видать было ее заманить. Человек в отчаянии слабее и Богу верит меньше.

Дверь сотряс сильный удар – братия, очевидно, решила ее просто выломать.

- Пошли, - скомандовал старец. – Тут раньше был выход на ту сторону, игумен с благочинным не знали о нем.