Темная комната

Светает. Лора жмурится от показавшегося белого солнца и видит над собой склонившегося мужчину; под ободом черной шляпы лица почти не видно. Говорит, что уходит за едой. Болит голова. Не поднимая век, Лора отвечает, что у них нет денег. Лизель стрельнула в нее глазами, но промолчала. Мужчина говорит, что тогда ему потребуется Петер. Лора, путаясь в одеялах, встает, забирает Петера у Лизель и снова ложится. Обиженный и голодный Петер плачет и брыкается. Лора смотрит, как мужчина отходит, и ложится спать; сердце стучит тяжело и бьется о грудную клетку.

Когда она просыпается, ни Петера, ни близнецов нет. Чуть поодаль сидит Лизель и глядит на дорогу.

– Это Йохан придумал. Они взяли Петера и побежали догонять этого мужчину.

Лора, пошатываясь, встает. Дорога пуста, высоко в небе сияет солнце. Ветер холодит мокрую от пота спину; резко пульсирует в висках кровь. Лора замахивается было на Лизель, но та ее отталкивает и упавшую начинает больно колотить каблуками по голени.

– Для Петера всегда дают еды.

– Он его украдет.

– Почему ты не дала ему маминых украшений?

– А вдруг бы он не вернулся? Украл их? А теперь он унесет Петера.

– С ним Йохан и Юри, они не дадут.

– Что они смогут сделать?

Лора сквозь слезы кричит на сестру. Лизель тоже плачет. Лора смотрит на дорогу, но от слабости скоро снова ложится. В ушах шумит, перед глазами все плывет.

Просыпается. Их по-прежнему нет. Лизель смотрит на дорогу; Лора дрожит и потеет под одеялами.

* * *

Ближе к вечеру Йохан протягивает ей завернутую в чистую тряпочку кашу, и она ест. Они раздобыли американские мясные консервы, хлеб и жирное молоко в кувшинах. Наевшийся Петер сидит возле Лоры и улыбается. Щечки красные и сухие, никак не проходят. Мужчина колотит по банке с консервами камнем, пытается открыть. Близнецы зовут его Томасом. Томас говорит, что недалеко отсюда есть хорошее место для ночевки.

* * *

Если закрыть на сеновале ставни, то станет достаточно темно, чтобы спать. Петер хнычет в соломе, и Лизель дает ему вместо соски скатанный из хлеба шарик. В щели дощатой крыши пробиваются острые лучи света, тускнеющие с наступлением сумерек.

Под одним одеялом спят близнецы, под другим – Лизель, Петер и Лора; Лоре плохо, у нее болят глаза. Томас сидит поодаль у стены. Прислонился головой к балке, но не спит. Лора изо всех сил старается не уснуть, следит за ним. Но сарай плывет и меркнет в наступающей темноте, и Лора засыпает.

Ночью в своем углу Томас жжет спички. От резанувшей глаза вспышки Лора просыпается. Балка, а рядом черная тень. Дрожащее в ладонях пламя, напряженная линия шеи и плеч. Смотрит в одну точку. После третьей вспышки поднимается Юри и начинает звать мутти. Томас тушит спичку и укладывается. Воцаряется тишина. Лора опять засыпает, но тут Томас зажигает новую спичку. Эта история продолжается, пока в прорехах крыши не начинает светлеть небо. Лора поднимается, а Томас ложится спать.

* * *

Солнце припекает голову и руки. Боль не прошла, но притупилась, и Лора выходит наружу, заняться делами.

Лизель боится снимать чулки. Оказывается, это очень больно. Волдыри на ногах воспалились, а кровь запеклась. Лизель кричит, и Лора советует ей опустить ноги в ручей, чтобы чулки было легче снимать. Лора бережно омывает холодной водой воспаленные ступни и распухшие сестрины пальцы. Лизель ложится на спину и греет свои пятки на солнышке. Говорит, так быстрее заживет. Лору это смешит.

Петер спит в траве у ручья, а Лора медленно входит в воду. Вода приятно холодит сухую кожу; Лора снимает одежду, тщательно полоскает ее, стараясь прогнать оттуда болезнь. Еще немного кружится голова, ощущается легкая слабость. Все время хочется есть. Лора оглядывается на сарай, на растущие возле него деревья. Видит, как вокруг сарая носятся братья. Томас собирает дрова на костер. Он стоит среди деревьев к ней спиной. Лора, обнаженная, выходит из воды, надевает платье и быстро застегивается. Потом развешивает на кустах нижнее белье и возвращается к ручью, чтобы постирать все остальное. Подходит Лизель, присаживается к воде рядом с ней.

– Томас говорит, что о Гамбурге говорить опасно.

– Когда он такое сказал?

– Вчера, когда ты спала.

– Что он знает о Гамбурге?

– Я сказала ему, что в Гамбурге наши мутти и фати, а он сказал, что лучше никому о Гамбурге не говорить, потому что у нас нет разрешения на переход границы.

– Какой границы?

– На британскую территорию. Гамбург там. Мы сейчас находимся на территории американцев. А еще есть русская зона и французская.

– Да знаю я, дурочка. Ты ведь не рассказала ему о лагере?

– Нет! Я сказала, что мутти в Гамбурге. Я не дурочка, Лора.

– Три тщательней. Смотри, Лизель. Глянь, сколько еще грязи.

– И все равно это враньё. Мутти всегда учила, что врать плохо.

– Все теперь по-другому, Лизель, вот так вот. Все изменилось.

Боль снова жжет глаза.

– Но Томас немец. Мы даже немцам должны врать?

– Мы его не знаем. Просто мы не должны разговаривать с теми, кого мы не знаем.