Темная комната

– Раньше здесь были дома, Юри. Между тем каналом и озером всюду стояли дома. Видишь? Даже сейчас видно, что все развалины лежат квадратами.

– Когда это было?

– До бомбежек.

– А сколько тебе тогда было лет?

– Сколько тебе сейчас.

– А мне сколько было?

– Столько, сколько сейчас Петеру.

Над озером дует резкий ветер, и Лора укутывает Петера в пальто. Они стоят, повернувшись спиной к темной воде, возле Юнгфернштиг и ждут, когда придет пароход и отвезет их домой. Перед ними расстилается центр города. Почернелый, разрушенный, но жизнь кипит. Все меняется, и старое погребено под новым. Лора садится с Петером на скамью и показывает Юри на груды развалин.

– Там построят дома. Наверху, где сейчас мусор.

– Зачем?

– Чтобы в них жили люди, глупышка. Не могут же люди жить в руинах до конца своих дней.

– А мы будем жить в новом доме?

– Будем.

– С мутти.

– И с фати.

– Фати в тюрьме.

– Да, но когда он вернется, мы опять будем жить все вместе.

Они поднимаются на паром и садятся на корме, подальше от ветра.

– Где сейчас Томас, Лора?

– Не знаю.

Лора смотрит на брезент и на веревки, впившиеся в туго натянутую ткань.

– Он вспоминает о нас?

– Не знаю.

– Сколько мне будет лет, когда мы переедем в новый дом?

Раздраженная его вопросами, Лора пожимает плечами. Впереди видны другие пассажиры, тоже попрятавшиеся от ветра. Поэтому позади палуба пустынна.

– Столько, сколько тебе сегодня?

– Я не знаю, Юри, когда это произойдет.

Лора наклоняется, и лицо обжигает ветер. Ледяной воздух студит зубы, когда разговариваешь, и путается в волосах.

– А тебе будет столько, сколько тогда Томасу?

– Нет, потому что он всегда будет старше меня, глупышка.

Юри заливается смехом, а Лора встает. Юри тоже поднимается, но Лора оставляет его с Петером, а сама выходит. Ветер носится по палубе, норовит сбить с ног, все тело напряжено. Чтобы устоять, Лора хватается за поручень. Далеко внизу медленно вспенивается темная вода. Лора высоко поднимает голову, подставляя свое хрупкое тело порывам ледяного ветра, чувствуя, как воздушные потоки будто тянут ее за руки, кружась в сумасшедшем вихре.

Не отпуская поручня, Лора пробирается за каюту, где нет ни Петера, ни Юри с его вопросами, нет никого. Она оказывается одна на носу парома, скрытая от чужих глаз.

Оставшись наконец наедине с собой, она целиком отдается во власть ветра. Отпустив сначала одну, потом вторую руку, стоит твердо, обратив лицо к берегу.

Лора смотрит вперед и видит, как будет тихо в доме у бабушки, как улыбнется Вибке, а Лизель принесет пирог. Видит время, когда не будет больше руин, а будут только новые дома, и она больше не сможет вспомнить, как тут все было раньше.

Она стоит, а ветер обжигает лицо, забирается под одежду. Лора не смотрит на воду, видит только далекий берег впереди. Расстегивает пальто – пусть его развевает ветер, пусть закладывает уши. Широко открывает рот – пусть зима проникает в легкие, наполняя острым холодком.

Лора слушает воздух, ощущает, пробует на язык. Ничего не видно, из зажмуренных глаз текут горячие слезы.

Миха

Дома, август 1997-го

От автомобильной стоянки до места, где живет бабушка, идти прилично, и молодой человек промочил ноги. Высотка ярко белеет на фоне зеленых газонов. В солнечную погоду ее обитатели медленно прогуливаются парами по желтым дорожкам, посыпанным гравием, а ома сидит у себя на балконе, на двенадцатом этаже. В такие дни молодой человек останавливается на траве и, отсчитав восемь окон вниз и три вбок, машет рукой и ждет крохотного пятнышка, мелькающего ему в ответ. Сегодня дождь, и молодой человек шагает в одиночку.

Это Михаэль. Его ома зовут Кете, она жена покойного Аскана.

Ома Кете и опа[16] Аскан.

Когда он вписывает свое имя в книгу, сиделка за перегородкой улыбается ему как доброму знакомому. От тепла в вестибюле запотевают очки. Пока он ждет лифта, вода с волос капает за шиворот.

В последнее время Михаэль занялся составлением родословного древа. В очередях, поездах, в минуты досуга он рисует в голове схемы, пласты времени и места, выстраивает стройную паутину дат и родственных отношений, которую можно мысленно плести, заполняя ею свободные уголки дня.

Ома Кете и опа Аскан. Поженились в Киле в 1938 году. Двое детей. Мутти Катрин, город Киль. 1941 год. – Позже – онкль[17]Бернт. В Ганновере, после войны, когда опа вернулся с войны.

Когда Михаэль выходит из лифта, ома уже стоит в дверях. Машет ему через весь коридор и кричит: «Я увидела, что ты идешь. Пробираешься под дождем». Он снимает очки, и ома протирает их подолом фартука. Приносит ему одно полотенце для волос, другое – вытереть ноги. Ботинки оставлены у дверей, носки развешены на калорифере.