Темная комната

Она печально покачала головой:

— Да ничего. Я предпочитаю темноту и покой, где нет места никаким чувствам. Ведь для каждого взлета есть свое падение. Я очень не люблю испытывать грусть разочарования.

— Но в отношениях не должно быть никаких разочарований, Джинкс. Как раз, наоборот, в большинстве случаев они несут людям радость и удовлетворение, к которому стремятся практически все. Неужели вам не кажется, что это вполне достойная цель в жизни?

— Мы опять начали разговор о браке и детях, доктор Протероу? — подозрительно посмотрела Джинкс на Алана. — Наверное, Джош Хеннесси признался вам, что я ему очень нравлюсь?

Доктор сдержанно засмеялся:

— Сам он этого не говорил, но мне несложно было догадаться.

— Правда, Мег ему нравится гораздо больше, чем я, — безразлично заметила Джинкс. — И это вполне серьезно. Хотя сама она относится к нему, как к родному брату, потому что не привыкла сочетать работу и удовольствие. А ему-то всего-навсего хочется просто трахнуть ее. И его собственная жена поначалу ему тоже очень нравилась, — раздраженно добавила она. — Но только через четыре года он со спокойной совестью бросил ее, заявив, что она за это время успела ему надоесть. О таких отношениях вы говорите, утверждая, что это — предел мечтаний любого разумного человека?

— Я сомневаюсь, что вы бы ему надоели, Джинкс. Но, в любом случае, разговор шел не об этом. Я думаю, что имел в виду удовлетворенность жизнью и человеческими отношениями.

Женщина не смогла сдержать смеха:

— Что ж, я считаюсь неплохим фотографом, и вот это действительно дает мне удовлетворенность. Если меня будут помнить хотя бы за одну-единственную фотографию, этого будет вполне достаточно, чтобы считать себя бессмертной. Другого мне не надо. Моя работа для меня тоже в каком-то смысле рождение нового. Новое творение возникает, когда ты проявляешь пленку или печатаешь фотографии в темной комнате. И появляются примерно те же чувства, как при рождении ребенка из темноты чрева.

— Неужели?

Она снова пожала плечами:

— Думаю, да. Впрочем, единственное подобие родов, которое мне пришлось испытать — это довольно неприятные ощущения в туалете. Хотя, наверное, рождение ребенка достойно уважения. Тем не менее, чувство достижения чего-то значительного в обоих случаях имеет много общего. — Лицо ее при этих словах ровным счетом ничего не выражало. — С тем же успехом можно сказать, что когда результат получается не таким, каким ты его ожидаешь, тебя охватывает такое же разочарование. Но произведения искусства, будь то дети или фотографии, никогда не бывают совершенными. — Она секунду колебалась, а потом добавила: — Но уж если повезет, это может быть очень интересным и увлекательным занятием.

После этого она извинилась и молча удалилась в сад, оставляя Протероу догадываться, что же она имела в виду: своего собственного пока еще не рожденного ребенка или надежды отца на самое себя. Хотя вполне вероятно, что ни то ни другое. Доктор почему-то вспомнил и двух до сих пор не женившихся братьев Джинкс, которые так и жили в доме родителей. Насколько он успел понять по выражению, которое появлялось на ее лице при одном только упоминании их имен, они не слишком-то любили свою умную и талантливую сестру.

Он уже хотел отвернуться от окна, закончив созерцать одинокую фигуру Джинкс, как вдруг заметил, что к ней через лужайку спешит какой-то мужчина. Откуда он появился, черт бы его побрал? Испытывая, помимо всего прочего, чувство ответственности за свою пациентку и понимая, что ему не удастся опередить неизвестного, доктор распахнул дверь на улицу и заорал во весь голос:

— Вот вы где, Джинкс! Я вас везде разыскиваю!

Вздрогнув, она оглянулась и увидела сначала приближающегося к ней младшего брата, а уже потом доктора Протероу:

— Господи, как же вы меня напугали, — с укором в голосе выдохнула она. — Здравствуй, Фергус, — приветливо кивнула женщина молодому человеку. — Вы уже знакомы друг с другом? Это Фергус Кингсли, мой брат, а это — доктор Алан Протероу, мой психиатр-экзистенциалист. Из вас никогда не получится обманщик, — улыбнулась она Алану. — Вы же наблюдали за мной минут десять, не меньше. К чему теперь такая паника?

Доктор пожал Фергусу руку.

— Потому что я очень серьезно отношусь к своим обязанностям, Джинкс, и понимаю всю ответственность, возложенную на меня. А вашего брата я до этого момента не видел. Передо мной был просто незнакомый мужчина. — Он сложил руки на груди. — Кстати, мне уже становится интересно, — продолжал он без всякой враждебности в голосе, — как вам удалось проникнуть на территорию клиники? У нас есть правила, по которым посетители сначала отмечаются у администратора и спрашивают, может ли их принять пациент. Это же элементарный этикет, но для нас очень важно, чтобы посетители уважали наши устоявшиеся законы. Я уверен, что вы согласитесь со мной.

Под пристальным взором доктора Фергус покраснел и опустил глаза: