Темная легенда (ЛП)

— Франческа, — проговорил он тихо, ласково, — приходило ли тебе в голову, что мой проигрыш чудовищу повлиял на твоерешение? Почему ты продолжаешь винить себя? Именно я был тем, кто обрек тебя на одинокое существование. Мне бы не хотелось, чтобы ты чувствовала хоть каплю вины. Ты не виновата. Даже если бы такая связь существовала…

— Что, вероятно, так и было, — перебила его она.

Габриэль кивнул, уступая.

— Может быть, и так. Но по отношению к тебе не может быть никакой вины. Никакой. Я карпатец. Я продержался намного дольше, чем большинство наших мужчин, вероятнее всего, благодаря тебе, благодаря тому факту, что где-то в этом мире была ты. Моя душа знала это. Так что все это время ты давала мне утешение и поддерживала во мне силы.

— Я на тысячи лет младше тебя, — сказала она, а затем разразилась смехом. — Прожив так долго среди людей, думая, как они, знаешь, как глупо это звучит? Мы не совместимы. Ты слишком стар для меня.

Габриэль обнаружил, что тоже смеется. В его сердце было тепло от искренней радости от ее компании. Он нашел поддержку, утешающее спокойствие, которого никогда ранее не испытывал. Очень долго он не чувствовал вообще ничего. Теперь появился свет и смех, яркие цвета и оттенки, и жизнь во всех ее проявлениях. Франческа. Она дала ему все это.

— Я думаю, это замечание граничит с непокорностью. Молодежь может быть такой импульсивной.

— Ты думаешь? — Франческа наклонилась и нашла плоский круглый камень, ее пальцы сжались вокруг него, подушечки пальцев прошлись туда-сюда по его поверхности. — Я довольно хороша в этом. Ты не единственный, кто может пускать камешки. Спорю, что смогу запустить один из них так, что он за десять прыжков пересечет озеро.

Габриэль вздернул бровь.

— Не могу поверить своим ушам. Самонадеянность молодости.

Франческа покачала головой.

— Не молодости, женской силы.

Он издал звук, нечто среднее между смехом и насмешливым рычанием.

— Женской силы? Я никогда не слышал о подобном. Женская магия, может быть, ни никак не женская сила. Что это такое? — поддразнил он.

— Ты напрашиваешься на взбучку, Габриэль, — предупредила она. — Я чемпион.

Он кивнул, направляясь к озеру.

— Покажи мне, во что я ввязываюсь.

— Тебе хочется демонстрации? Я так не думаю. Давай устроим соревнование. Если побеждаю я, спальня за мной. Если побеждаешь ты, то забираешь ее.

Он задумчиво потер переносицу, его черные глаза смеялись.

— Ты пытаешься обманом заставить меня сделать что-то, о чем я буду сожалеть до конца своих дней. Если мы заключим пари, призом будет кое-что другое, а не спальня. Если проиграю, я буду расчесывать твои волосы каждый восход в течение месяца. Если проиграешь ты, то будешь расчесывать мои волосы точно такой же период времени.

— Что за дурацкая ставка? — требовательно спросила Франческа, смеясь. Она не могла ничего с собой поделать. Он был слишком смазлив для его же собственного блага. В его черных глазах танцевали огоньки, и несмотря на всю ее решимость не испытывать к нему влечения, она находила его ужасно сексуальным. Едва это описание появилось в ее мыслях, она сразу же отодвинула его, но предательский румянец окрасил ее кожу.

Она не собиралась вновь давать ему доступ к своему телу. Это не имело ничего общего с любовью, это было лишь влечение и карпатская жаркая страсть. Ей хотелось кого-то, кто желал бы ее ради нее самой, а не потому, что долженбыл обладать ею. Не потому, что у него не было в этом вопросе выбора. Всего лишь раз, прежде чем она покинет мир, ей хотелось почувствовать себя любимой. Действительно любимой. Ради самой себя.

— Франческа, — вот и все, что он сказал. Ее имя. В его голосе слышалась боль. Бархатистый соблазн. Черная магия.

Она закрыла глаза, скрывая непрошеные слезы.

— Не надо, Габриэль. Не прикидывайся предо мной. Я больше не человек. Я знаю твои мысли.

— Ты никогда не была человеком, милая. Возможно, частично, но не полноценным человеком. Ты принадлежишь моему миру. Ты делала вещи, на которые другие были не способны, и я почитаю тебя, но ты была рождена второй половинкой моей души. Ты действительно думаешь, что я не люблю и не уважаю тебя ради тебя самой? Что я не знаю — ты лучше, чем самый хороший врач или любой другой человек или карпатец, если на то пошло? Я вижу, что находится в твоем сердце и в твоей душе. Я должен был бы быть там все эти годы, защищая тебя, заботясь о тебе, создавая с тобой семью. Наказывай меня, обвиняй, я заслуживаю этого, но не думай, что тебя нельзя любить или что тебя невозможно полюбить ради тебя самой.

Искренность его слов разбивала Франческе сердце. Она не могла прикоснуться к его сознанию, если сделает это, ее самообладание будет разрушено. Она прошла через многое — осознание того, что он жив, обмен кровью, который навсегда забрал у нее солнце, жизненно важный опыт занятия с ним любовью, ужасное испытание двумя пациентами в больнице. Брайс. Томпсон. Все это.