Темная лошадь

Девушка кивнула и двинулась следом за Сэвриком. Внутри ее ждал Медб. Ее решимость раскалилась добела, пальцам не терпелось ощутить меч под собой. Она старалась не толкать Сэврика при входе, но тянула шею через его плечо, чтобы в первый раз хотя бы мельком увидеть лорда Вилфлайинга. Габрия никогда раньше его не видела, и ее воображение рисовало различные лица и облики человека, которого она знала только по его репутации.

По мере того как люди разбирались между собой и находили свои места, Габрия дико озиралась вокруг, стараясь определить убийцу. Он должен быть здесь! Однако здесь не было ни одного, кто бы соответствовал ее представлениям о злом волшебнике. Единственные вилфлайинги, которых она заметила, сидели все вместе во главе шатра, и один из них, как с удивлением заметила Габрия, сидел на подстилке с ногами, завернутыми в коричневое одеяло. С бешено колотящимся сердцем она уселась рядом с Этлоном. Может быть, Медб выжидал, чтобы торжественно появиться. Она сцепила руки, стараясь унять дрожь.

Лорд Малех поднялся, его широкое лицо обильно потело, и поднял руку, призывая к молчанию.

— Лорд Медб, среди нас несколько чужаков, требующих допустить их на Совет.

Габрия замерла. Ее глаза тщательно обшаривали собравшихся, чтобы найти вождя, который ответит на обращение. На подстилке мужчина с коричневым одеялом лениво отмахнулся от мухи и наклонил голову.

— Я слышу. — Он повернулся к Габрии: — От имени Совета могу я выразить наши облегчения и восторг по поводу того, что сын Датлара уцелел? Смерть твоего отца была ударом для всех нас.

Габрия разинула рот и вытаращила глаза, пока у нее не закружилась голова, а в груди не начал разгораться гнев. Она оказалась обманутой! Дни унижений, горя и трудов в поте лица не дали ничего! Ей хотелось пронзительно закричать от такой несправедливости. И наконец горький, сочащийся кровью смех раздался в адрес Медба, так как теперь честь ее клана должна быть принесена в жертву калеке.

Она начала вставать, не зная, что сейчас сделает, но Этлон рывком усадил ее и зажал ее руку как в тисках.

— Не двигайся, — прошипел он, — не говори ни слова.

Габрия не могла заговорить, даже если бы хотела. Казалось, ее дыхание покинуло ее.

Вожди удивленно смотрели на нее, ожидая ответа. Когда она ничего не сказала, Малех нервно прочистил горло и произнес:

— Убийство Корин — это вопрос, которого мы избегали… к нашему стыду. Теперь мы обнаружили, что один из клана Корин выжил. Мы не можем больше отворачиваться от этого ужасного преступления. Мальчик, ты расскажешь нам, что произошло в вашем зимнем лагере? — Малех отвел взгляд от Медба и подал знак Габрии подняться.

Этлон предостерегающе сжал руку девушки, потом отпустил ее, и она медленно поднялась на ноги. Поверх голов сидящих людей она могла ясно видеть Медба, и ее ненависть разгорелась. Никто не сказал ей правду. Они позволили ей полным ходом мчаться прямиком в ловушку, из которой был единственный выход. У нее не было никакого способа лично сразиться с покалеченным человеком, не было и других путей расплаты, которые бы удовлетворили ее жажду мести. Она могла нанять Нарушивших клятву, чтобы убить его, если они пойдут на это, или напасть сама на него темной ночью, но обе мысли были отвратительны и не являлись честным исполнением долга кровной мести.

Габрия не могла придумать, что еще делать. Может быть, если она убедит Совет, что ответственность за ужасное преступление лежит на Медбе, они накажут его. К сожалению, она сомневалась, чтобы вожди могли многое сделать. Даже за те несколько минут, что она провела с ними, ей стало очевидно, что вожди боятся.

Внезапно ее осенила догадка. Оглядываясь вокруг, Габрия видела угрюмые лица и напряженные позы мужчин, и в ее душе начало разгораться чувство гордости.

Эти мужчины, которые так громко хвастались по ночам у костров, трусили перед единственным вождем, человеком, равным им по положению, в то время как она, женщина, является наездником огромной хуннули и пережила самую ужасную гибель, которую только один из людей кланов может навлечь на другого. Если она смогла пережить это, она сможет вынести и это ужасное разочарование.

Ровным спокойным голосом Габрия рассказала Совету все, что она говорила Хулинину, а также свое видение резни. Она не обращала внимания на растущее возбуждение людей и не сводила глаз с лорда Медба, пока говорила. Ее взгляд не дрогнул, когда она детально излагала свои доказательства его вины. Во время ее речи вождь Вилфлайинга сидел неподвижно, отвечая на ее молчаливый вызов взглядом по-волчьи суженных серых глаз. И все же Габрия могла видеть гневный блеск в глубине серых глаз Медба и подергивание мускулов его напряженной шеи.